Конечно, Джоселин и Бекки не были уж такими наивными дурочками, полагавшими, что любое желание непременно исполнится. Они знали – никакое волшебство Молли не в силах воскресить мамочку. Но так хотелось хотя бы вспоминать ее… Джоселин было всего три года, а Бекки и того меньше, когда мама умерла, и в память о ней у девочек оставался только слабый аромат, рассеивавшийся в воздухе, когда доставали проветривать старую одежду из шкафов в маминых комнатах.
Нет, они мечтали о вполне реальных вещах. Например, чтобы папа жил дома, в Шелбруке, а не проводил время в Лондоне за игрой в карты. Правда, Джоселин как-то раз пожелала по секрету, чтобы он хотя бы изредка выигрывал. Ни одно из этих желаний пока не сбылось. Отец появлялся дома лишь на короткое время, чтобы снять со стены очередную картину или лишить комнаты еще одного годного для продажи предмета обстановки.
Девочки желали, чтобы их старший брат Ричард тоже вернулся домой. Во время своих кратких визитов Ричард был с ними мил и приветлив, но тетя Луэлла говорила, что он весь пошел в отца и также катится вниз, навстречу гибели. Тетя Луэлла считала, что в роду Шелтонов мужчины все одинаковы, полагаться на них нельзя, так что женщинам приходится заботиться о себе самим.
Именно этим Джоселин теперь и занималась.
Ямка была уже довольно глубокая для того, чтобы погрузить в нее кисть, но, хотя глубину эту они с Бекки прежде считали достаточной, Джоселин продолжала копать дальше, отгоняя мысль, что помощь Бекки ей сейчас совсем не помешала бы. Но этим желанием Джоселин не хотела делиться даже с Бекки, и оно казалось слишком важным, чтобы ограничиться мелкой ямкой.
Желание было непростое. По правде говоря, это скорее был план всей ее будущей жизни, тщательно продуманный и изложенный на бумаге. Надежды и мечты переплетались с правилами и предписаниями, но и это не все. Джоселин назвала свое творение трактатом, чтобы придать ему важности. Девочка понятия не имела, что такое трактат, но звучало слово шикарно. Она постаралась использовать как можно больше взрослых слов, хотя не все из них понимала, но звучали они не менее великолепно, чем трактат. Джоселин позаимствовала их у Марианны, которая обычно не расставалась с книгами, считала себя литературно образованной и то и дело употребляла взрослые слова.
Джоселин нравилось, как звучат слова, как они перекатываются во рту, соскальзывают с языка, она не особенно вникала в их смысл. Судьбой ей суждено было родиться самой хорошенькой из сестер. Все сходились на этом, а значит, незачем беспокоиться о таких глупостях, как значения слов. Но когда дело касалось желаний (или трактатов), тут слова обретали важность. Джоселин с большой осмотрительностью обдумала и взвесила каждое из них. В таком серьезном деле она не собиралась рисковать.