– Возможно.
– Возможно?
Рэнд поморщился. Прежде он никогда не допускал такую глупость – быть откровенным с женщиной. Почему же сейчас он изменил своим правилам? Наверное, на это его толкнул упрек Джоселин. Она обвинила его в том, что он говорит не то, что думает. Рэнд примирительно вскинул руки.
– Вероятно. Я хотел сказать – вероятно.
– Одним словом, несмотря на то что мы неплохо поладили, и то, что я старалась, или то, что вы в общем-то совсем меня не знаете – несмотря на все это, вы по-прежнему убеждены, что я мелочна, избалована, эгоистична и глупа!
– Я никогда не утверждал, что вы глупы. Разве это не свидетельствует в мою пользу?
– Это подразумевалось, – огрызнулась Джоселин. Конечно же, она была не права.
– Кстати, о пользе откровенности. – Джоселин скрестила руки на груди. – Сомневаюсь, что лорд Уортингтон такой уж мудрец, как мне показалось вначале.
– Почему же? – осторожно спросил Бомон, догадываясь, что ответ вряд ли придется ему по душе.
– Потому, что он судит о вас необъективно. Видит то, что хочет видеть. Убежден, что я замужем за принцем! Должно быть, ему просто не приходилось встречать настоящих принцев. – Она окинула супруга надменным взглядом. – Тогда как на самом деле я вышла замуж за лягушонка. Всего доброго, милорд. – И, круто повернувшись, гордо удалилась.
– Это я-то лягушонок! – возмущенно воскликнул он ей вслед. – Вот уж с чем не согласен.
Рэнду никогда не приходилось долго жить бок о бок с женщиной, и очевидно, теперь предстояло узнать кое-что новое об этих темпераментных созданиях. В том числе научиться угадывать, когда следует откровенно высказывать свои мысли, а когда держать язык за зубами. Ее нападки были вопиюще несправедливыми. Ведь он признал, что судил о ней неверно. Жаль, что не получилось объясниться. Ничего, впереди достаточно времени, чтобы поправить дело. Он решил начать прямо сегодня.
Она неотразима, когда сердится. Ни дать ни взять карающий ангел. Яростный гнев, облеченный в нежную изысканную оболочку. Насколько же она будет великолепна, когда ее страстность проявится в более приятном деле.
Рэнд неторопливо улыбнулся. Он всегда считал хорошим тоном мириться с женщинами первым. Обычно для этого требовалась какая-нибудь безделушка, например, бутылка шампанского и искренние извинения. Примирение с Джоселин могло оказаться задачей потруднее – ведь она была его супругой, а замужество меняет представления женщин о том, что простительно, а что нет. Но перед ним в жизни вставали задачи куда сложнее. Рэнд не обратил внимания на внутренний голос, напоминавший ему, что эта задача – иного рода. Вызов ему бросала собственная жена.