Мальчики поклялись, что пока будут хранить молчание, и заверили Габриеля, что всю жизнь мечтали о таком отце. Затем они убежали на веранду, где их ждал профессор.
Как непохожи были его сыновья на того мальчика, которым он сам был в детстве: открытые, добрые, беззаботные. Их мать дала им нечто большее, чем деньги и жизнь в достатке. Она подарила им семью, знание, что они любимы и желанны. Этим детям повезло с матерью.
А что, если Саша и есть самый большой и ценный дар, который дала ему жизнь?
Ему необходимо немедленно с ней поговорить.
Габриель нашел Сашу на кухне. Она складывала тарелки в посудомоечную машину. Когда он вошел, она лишь мельком взглянула на него и тут же вернулась к своему занятию.
Габриель остановился в нерешительности в дверях. Сейчас он смотрел на Сашу не как на объект вожделения, а как на женщину, подарившую ему сыновей, и вдруг понял: он может смотреть на нее часами, думая о том, что внутри этого великолепного тела когда-то зародились две жизни, два его сына, таких родных, близких, замечательных…
— Ко мне только что приходили мальчики, — откашлявшись, произнес он.
— Догадываюсь: они надеются, что тебе удастся убедить меня купить им на день рождения велосипеды. Да?
— Они хотели знать, действительно ли я их настоящий отец.
Тарелка выскользнула из ее рук, разлетевшись на множество крошечных кусочков. Глаза Саши сказали Габриелю все, что он хотел знать.
— Их отцом был Карло, — еле слышно прошептала она и присела на корточки, чтобы собрать осколки.
— Оставь это. Ты же порежешься! — кинулся ей на помощь Габриель, но было уже поздно. По ее ладони стекала тоненькая струйка крови. Саша вздрогнула, выронила осколок и поднялась на ноги.
Они стояли, не двигаясь, и смотрели на расплывавшееся по ее руке ярко-красное пятно. На какое-то мгновение Саше показалось, что она наблюдает за всем происходящим откуда-то со стороны.
— Но Карло не был их настоящим отцом. Глупо отрицать это, Саша. Он сам признался детям перед смертью.
Не может быть!
Саша, не мигая, смотрела на пол.
— Нужно убрать осколки. Дети могут войти, начнут помогать мне и порежутся.
— Я сам все уберу. Сядь.
Саша покорно опустилась на стул, наблюдая за тем, как Габриель, взяв совок и веник, подметает пол.
— Покажи ладонь, — необычно ласковым голосом произнес через несколько минут Габриель, закончив уборку и вымыв руки.
Саша позволила подвести себя к раковине. Габриель промыл порез и умело обработал его, намазав йодом и заклеив пластырем.
— Итак, близнецы — мои дети, и мы оба это знаем, — сказал он, когда уже отвел Сашу обратно к столу и усадил. — Но одного я не могу понять. Зачем ты скрывала от меня правду?