Этот взгляд Юрген почувствовал кожей, когда спускался с друзьями по ступенькам после их первого посещения госпиталя. Он вздрогнул и принялся оглядываться вокруг, ничего не заметил, приподнялся на цыпочки, вытянул шею и вновь провел глазами по госпитальному двору, по гуляющим выздоравливающим в пижамах, по спешащим по своим делам врачам и санитарам в халатах, по посетителям в военной форме, по всему этому скопищу мужчин, пока не наткнулся взглядом на нее. Она стояла у металлической решетки, опоясывавшей госпиталь, и смотрела на него. В этом не было сомнения. Он поймал ее взгляд и стал втягивать в себя. Она подалась вперед, прижалась грудью к решетке, вцепилась руками в ее прутья. Потом вдруг оттолкнулась, повернулась и пошла прочь, как уходит крупная рыба, попавшаяся на крючок рыболова. И она так же мощно потянула Юргена за собой. И он, связанный с ней невидимой леской, послушно пошел за ней, забыв обо всем на свете.
Догнал ее Юрген через два квартала. Пошел рядом. Она бросила на него быстрый взгляд и тут же отвела его. Она не сказала ни слова и не ускорила, не замедлила свой шаг.
— Ты меня высматривала? — спросил Юрген по-русски.
— Тебя, — ответила она после небольшой паузы. Она не была удивлена. Она всегда так отвечала, как будто смысл вопроса долго доходил до нее, как будто слова заражались ее полусонной медлительностью. — Марина, — сказала она через несколько шагов.
— Нет, мы из пехоты,[25] откуда здесь взяться морякам? — улыбнулся Юрген.
— Меня зовут Мариной, — сказала девушка и улыбнулась. — А тебя как?
— Юрген, — он поперхнулся и тут же исправился: — Юра.
— Так ты русский?
— Русский. Немец, — он уже подхватил вирус медлительности, ответов с долгими перерывами, отчего сказанное зачастую приобретало другой смысл.
— Как интересно! А по-русски говоришь как русский.
— А по-немецки как немец.
— Как интересно! Пойдем в лес.
Юрген подумал, что Марина, наверно, не хотела, чтобы ее кто-то увидел прогуливающейся с немецким солдатом. Он поспешно согласился. Он бы на что угодно согласился, лишь бы быть рядом с Мариной.
— Здесь хорошо, тихо, — сказала Марина, когда они опустились на траву в лесу.
— Тихо, — эхом откликнулся Юрген, — особенно после фронта.
— Ты давно на фронте?
— Четыре месяца.
— Четыре месяца? А выглядишь старше.
— Меня не сразу призвали.
— Почему?
— В тюрьме сидел, — ответил Юрген и поспешил разъяснить, — с нацистом одним подрался, вот и посадили.
— Фашисты… — протянула Марина.
— Да.
— Ты их не любишь?
— Как их можно любить? Я красивых девушек люблю. Таких, как ты, — Юрген попытался сменить тему разговора.