— Послушайте, доктор!.. — Я не знаю, следует ли мне его обнять или дружески хлопнуть по плечу.
— Пардон, фрау Бетина, — говорит он, смеясь, в то время как мы идем вдоль здания тюрьмы, а затем, перейдя широкую улицу, садимся в его машину. У него белый «ситроен».
Тут я вижу телефонную будку. Она стоит не более чем в тридцати метрах от нас.
— Две минуты. Прошу вас! — говорю я и вылезаю из машины.
Он смотрит удивленно мне вслед. Но я ничего не могу ему вразумительно объяснить. Не могу же я сказать: «Минутку. Я хочу позвонить дочери и спросить, не укокошила ли она своего папашу».
В телефонной будке грязно. Сильно несет табачным дымом. Пол буквально усеян окурками, коробками из-под сигарет, мусором. Но я счастлива — это оказался аппарат междугородной связи. Я бросила три монеты по марке в монетоприемник и набрала номер. Сердце билось где-то около горла, я не смогла бы говорить, если…
Голос Изабеллы.
— Изабелла! Алло, Изабелла! Неле дома?
— Фрау Этьен, — ответила Изабелла… и замолкла.
— Алло! Алло! Изабелла! — Я вся дрожу. — Что случилось?
— Неле… — она снова умолкает.
— Ну, говори же, наконец! — кричу я.
— Она… она… Она поранила ногу.
— Ногу? Когда? Где она?
— Наверху. В своей комнате. В постели. Был врач. Он сказал, что может быть…
— Когда это случилось, Изабелла? — продолжаю я выпытывать. Голос у меня прерывается от волнения, я уже не говорю, а хриплю.
— Ну… да. Вчера вечером, фрау Этьен! — Добиться от Изабеллы ясного ответа нелегко. — Она просила меня не говорить вам… Через четверть часа после вашего звонка это и случилось. Неле хотела вытащить свой велосипед из подвала и… и… Она поскользнулась, лестница перевернулась и… и…
— Слава богу! — бормочу я и чувствую, как слезы текут по моему лицу.
— Что? Что вы говорите? — спрашивает Изабелла, и я отчетливо представляю, как от удивления поднялись ее брови.
— И она все время лежала?
— Ну, конечно… — беспомощно отвечает Изабелла. — Колено у нее сильно распухло, так что она не может…
— Поцелуй ее от меня, Изабелла! — говорю я, едва подавив истерический смех, который на меня напал. — Если я не опоздаю на самолет, то прилечу уже сегодня вечером, а то…
Кнак! Связь оборвалась. Я не запаслась монетами — три марки были последними. Ну, теперь все равно. Неле дома. Неле — не в Гамбурге. Я видела не ее. Пальто было не то. И Неле Кордеса не… На пару секунд я прислонилась к стенке телефонной будки и закрыла глаза.
Доктор Деган колотит в дверь.
— Иду, — отзываюсь я, собрав последние силы.
— Я увидел, что вы прислонились к стенке. Что-нибудь случилось?
Все-таки самое лучшее, что я могла бы сейчас сделать, — это кинуться ему на шею.