Главным и привычным оружием лесных жителей были топоры, рогатины и легкие луки. Среди сторонников нашлось немало умельцев, владевших разными ремеслами. Добрыня сбивал из них отдельные ватаги лесорубов, лодейных мастеров и городников. Он назначал старшин по кузнечному делу, кожемякам, возчикам. Всем находилась работа. Свозили к городищу железо, наковальни, мехи, щипцы, кувалды. Все железное, что только можно было отыскать вокруг, будь то лемех сохи или ухват, перековывалось в мечи, секиры, наконечники копий. Из отходов железа и меди ковали наконечники для стрел: шли на них за нехваткой металла и осколки кварца и кость.
Под руководством мастеров-кричников ладились помости и гати Мужики черпали из гнилостной хляби болотную руду, свозили ее к глиняным домницам. Подмастерья качали в них воздух мехами из козьей кожи, а когда плавка подходила к концу, они по знаку маете ра разбивали печь, подхватывали щипцами малиново-жаркие крицы, укладывали их на наковальни. Ухали один за другим молоты, веером разлетались искры. За считанные минуты масса раскаленного металла превращалась в двухпудовую гладкую лепешку. Кузнецы точными ударами рассекали ее на равные доли, превращая их после долгой ковки в обоюдоострые мечи, боевые секиры, в шлемы и нагрудники.
Металл, кованный в жарком пламени, называли харалужным...
Ну а если в ночи раздавался дробный перестук копыт и летели сквозь тьму огненные круги... то в страхе молились сторонники, которым казалось, что сам бог небесного огня Сварог пишет огненным перстом своим на черном покрывале ночи колдовские магические знаки: это на холодном ветру закаливались клинки будущих мечей. Когда сталь остывала, мастер подгонял уставшего коня к кузнице и уже на свету рассматривал металл, постукивал по нему пальцем, слушал внимательно и по одному ему только известным признакам определял качество закалки. Если она не удавалась, кузнец снова разогревал полосу, выбегал с ней на воздух, вскакивал на свежего коня и летел по поляне, вычерчивая раскаленным клинком огненные круги...
Таким образом создавалась знаменитая русская сталь — буссть. Клинок из буести прорубал кольчугу и не ведал преград из щитов и броней.
Только самые искусные мастера могли создавать такие клинки. Их уважали, боялись, им воздавали всяческие почести, ибо во все времена и у всех народов искусное ремесло ценилось превыше всего. А во времена суеверий помимо всего кузнец считался волшебником и колдуном!
Около Добрыни остановился сгорбленный седой старик. Он был в таком возрасте, до которого доживает только носитель добра. Все злое в нем, если и было, давно умерло. Обрамленное сединами лицо старца источало одухотворенность и спокойный свет мудрости. Но он. подошедший к порогу Псрунову, не внушал чувства неизбежного — жизнь, неуемная и буйная, горела в его лучистых светлых глазах, искрящих добро. Ибо только добро есть символ вечной жизни!