— Сегесан, хвост вонючей свиньи, где ты? — взревел он.
Полы шатра распахнулись, на миг высветив напряженную фигуру повелителя хазар с мечом в поднятой руке.
— Кто?! Кто здесь?! — пресекающимся голосом спросил он.
— Сегесан, твой слуга, о Непобедимый!
— Где ты пропадал?
— Я ранен.
— Кем? — еще больше испугался Урак.
— С первым порывом бури орда печенегов ринулась к твоему обозу. Ал-арсии растерялись. Пока они собирались отбить нападение, неверные успели угнать четыре повозки с золотом и дорогими тканями. Я рубился с ними. Копье пропороло мне руку. Визирь Сарке-эльтебер убит.
— Что-о?! Что ты сказал? — вскочил Урак. — Как это случилось?
— Меч печенега пронзил ему горло.
— Грязный скот отогнали от моего шатра? — угрюмо спросил каган.
— Да, о Непобедимый. Но ал-арсии отгоняют сейчас одичавших от страха печенежских коней. Их табун, проскакав мимо, раздавил около сотни хазарских богатуров. Частокол повален. Порядок наводит заменивший Сарке Асмид-эльтебер.
— Прикажи укрепить шатер и зажги жир в плошках, — успокоился Урак. — В шатре кагана всегда должен быть свет.
— Шатер уже укрепляют, о Непобедимый, — ответил Сегесан-хан и хотел крикнуть слуг с огнем, но Урак остановил его.
— Слуги потом. Сначала зажги огонь.
Тот вынул из-за пояса кресало, попытался ударить по кремню, но застонал от боли и уронил его.
— Ты чего? — недовольно спросил властитель, потом спохватился: — Ах да, ты же ранен! Дай кресало, я сам высеку огонь.
Трут затлелся с одного удара, от него вспыхнул смоченный в масле фитиль. Тем временем рабы вытащили дышло из шатра и заделали дыру. Сквозь вой бури были слышны резкие хлопки бичей — это тургуды подгоняли невольников, укрепляющих шатер.
— Скажи языческим шаманам, пусть прекратят бурю! А не то я прикажу всех их сжечь на костре!
— Слушаю и повинуюсь, о Меч Ислама! — склонился Сегесан-хан, прижимая правую руку к сердцу: левая, окровавленная, висела плетью, с ее пальцев на дорогой ковер капала кровь.
— Скажи лекарю, пусть исцелит тебя, — насупился Урак. — И будь все время здесь. Ты нужен мне.
— За милость твою да будет над тобой вечное синее небо, о Великий и Непобедимый!
— Ладно, иди! — милостиво буркнул каган. — Да позови мне Асмид-эльтебера...
Асмид пришел весь мокрый. С синего дорогого архалука струями лилась на ковер ледяная вода. Он был возбужден, измучен и принес с собой холод и неуют.
Толстый весельчак избежал смерти и плена под Переяславом. Мало того, он даже возвысился, очернив покойного Хаврата перед каганом-беки. Не преминул он сказать несколько нелестных слов и о ненавистном Харук-хане, хорошо зная, как относится к нему военный предводитель хазар.