Такие же непоседливые друзья Лазутки повырывали хвосты у всех сохранившихся в городе кур и гусей — не хватало перьев для стрел. Сбивали они для этой надобности и ворон, благо в Переяславе их было великое множество. Собирали и хазарские стрелы, залетавшие в город, сносили их на стены.
Однажды на рассвете Лазутка сбил стрелой низко пролетавшего орла, за что удостоился похвалы самого Кудима Пужалы. Дед Лагун наделал несколько дюжин стрел для богатырского лука, с которым Кудим теперь не расставался.
Мальчишки были вездесущи, и даже в битве слабая детская рука иногда поражала зазевавшегося степняка меткой стрелой.
Вот и сейчас возбужденный Лазутка влетел в горницу, схватил сосновую скамейку и ринулся с ней на улицу.
— Куда, пострел? — крикнула строгая мать и застонала от боли: рана была глубокой, и Прокуда лежала на лавке.
—— Маманька, стрелы делать надобно, а сухой сосны, почитай што нету. Из скамейки-то сколько стрел исделать можно?
— Ладно, возьми, — разрешила мать. — Вон и стол заберите, да пускай беретьянницу[111] сломают...
Лазутка появился через пять минут с ватагой мальчишек. Они, как муравьи, облепили тяжелый стол со всех сторон и с сопением выволокли его вон. А за дверью уже стучали молотки, душераздирающе скрипели доски — мальчуганы споро разбирали пристройку. Когда Лазутка появился снова, мать сказала:
— Собери што ни есть железного в истбе и снеси ковалю. Пущай оружие мастерит, — и добавила со вздохом: — Потом сызнова наживем. Как там батянька наш? Ранетый ведь.
— Батянька наш теперича воевода.
— Измышляешь ты все.
— Разрази гром, правда! — вытер сопли Лазутка и устремился к порогу.
— Погодь! — крикнула мать.
Но того уж и след простыл...
Слуд назначил Будилу порокным воеводой[112] вместо погибшего тысяцкого Шолоха. Городник умело руководил мастерами, а иногда, в минуты затишья, сам брал в руки топор и исправлял повреждение в метательных машинах.
Сегодня воевода Слуд приказал вынести из оружейной избы тяжелые свертки и котлы необычного вида. С десяток их установили на стенах, а рядом поставили трехведерные бадьи с уксусом. Возле встали молчаливые гриди из охранной сотни воеводы. Они копьями отгоняли любопытных...
Кудим Пужала давно уже стал героем обороны города. А посте того как он рассек тумен-тархана Хаврата, разметав при этом полтора десятка могучих тургудов, за ним толпами бегали мальчишки. Гриди при встрече с Кудимом почтительно кланялись.
Но и его не миновала хазарская сабля — оставила на лице кровавый след. Тимка врачевал рану жеваным подорожником.
Кудим пристрастился охотиться за неосторожными хазарскими наездниками, метко разил их из Ерусланова лука с большого расстояния. Окружающие дивились: