Через три квартала они достигли цели. Это был старый шестиэтажный дом с эркерами, кариатидами и балконами. Мансарда была чуть вдвинута вглубь, перед ее окнами шел резной каменный парапет. Нижний этаж являл ряд узких окон, забранных толстыми коваными решетками. Арка входа была наглухо закрыта мощными дубовыми воротами, отделанными широкими металлическими полосами.
— Хорошая позиция, — сказал Юрген подошедшему Штейнхауэру. — По крыше пробовали подобраться?
— Думаю, что все перепробовали, только без толку. Старику просто так да по мелочам никто докладывать не будет, себе дороже. Тем более что это участок русской роты.
— Русской? — с удивлением переспросил Юрген.
— Да у нас кого только нет и не было, — отмахнулся Штейнхауэр. — Русские скорее погибнут, чем пойдут к начальству докладывать. Не любят они этого. Тут, видно, кто-то из офицеров был. Операция задерживается. Надо штурмовые орудия подтянуть, а из этого дома вся улица простреливается.
— А по другим улицам нельзя?
— Нет, это одна осталась. Там везде завалы, орудия не протащишь.
— Баррикады?
— Есть и баррикады. А больше от рухнувших зданий. Сами себе дорогу перегородили. А может быть, и поляки постарались, с них станется. Или русские бомбы сбросили, их самолеты вовсю летают. Тут сам черт не разберет!
Тем временем они кружным путем пробрались во внутренний двор дома напротив. Сквозь открытую арку Юрген вновь увидел монументальные ворота.
— Сюда бы фаустпатрон, — сказал он.
— Или «колотушку»,[23] или еще лучше — танк, — с легкой издевкой сказал Штейнхауэр.
— Да нету! — повторил Красавчик.
— Почему же, есть, — сказал Штейнхауэр, — малыш «Голиаф».
— Еще и Голиаф! — сказал Красавчик.
— Видели мы уже сегодня одного малыша, — сказал Юрген, — это он все улицы вокруг загадил.
Донесся короткий предсмертный вскрик, за ним крики, долгие и возбужденные. Они исходили от группы солдат, копошившихся над чем-то в арке. Штейнхауэр, явно встревоженный, поспешил туда. Юрген с Красавчиком пошли за ним.
— Зиги убили! — досадливо сказал Штейнхауэр. — Он последний, кто умел управляться с «Голиафом».
Юрген наконец увидел Голиафа. Он действительно походил на игрушечный танк, железный, с настоящими гусеницами.
— А почему башни нет? — спросил Юрген.
— Зачем ему башня? — сказал Красавчик. — У него же нет ни пушки, ни пулемета, ни стрелка с водителем, это мина на колесах, — он уже сидел на корточках, рассматривая агрегат, — допотопный агрегат, — сказал он, — с кабелем. Сейчас уже радиоуправляемые есть.
— Какой есть, — хмуро ответил Штейнхауэр, — нам новое вооружение не дают, хорошо, если не списанное.