Осенью 1979 года мне было поручено совершить «зональную поездку», посетить несколько филиалов в Западной Африке. Некоторые из них находились в странах, где правительство официально запретило деятельность Свидетелей Иеговы. Я знал, что со мной вполне может что — то случиться: меня могут задержать, даже посадить в тюрьму, и поэтому чувствовал, что должен обсудить свое беспокойство с женой (учитывая ее прежние проблемы со здоровьем, включая заболевание крови, которое в 1969 году чуть не стоило ей жизни, я считал, что лучше будет поехать мне одному). Хотя она, конечно же, не могла не чувствовать моего эмоционального напряжения, раньше я никогда не обсуждал с ней настоящих причин этого состояния, не делился с ней тем, что в действительности меня беспокоило. Я считал, что не имею на это права. Теперь же я чувствовал, что не только в состоянии, но и должен рассказать ей то, что понял сам, особенно в свете Писания. Как я мог позволить людям удержать меня от того, чтобы поделиться с собственной женой истинами, которые увидел в Слове Бога?
К тому времени мы решили, что самым разумным будет оставить нашу деятельность в международной штаб — квартире. Это было необходимо для нашего покоя, а также по состоянию здоровья. У нас еще оставались слабые надежды на рождение ребенка, и мы действительно конфиденциально беседовали об этом с двумя врачами (одним из них был штатный врач доктор Карлтон)[180]. Мне было 57 лет, и я знал, что из — за возраста мне будет трудно найти работу вне организации. Но я верил, что все как — нибудь образуется.
Решение было нелегким. Я разрывался между двумя желаниями. С одной стороны, мне казалось, что, оставшись в Руководящем совете, я могу защищать интересы других, истины Писания, умеренность взглядов, пусть бы даже меня слушали с раздражением или игнорировали. Я понимал, что времени на это у меня оставалось мало, что я скоро лишусь всякого права голоса, которым обладал на заседаниях Руководящего совета. Но, с другой стороны, таким же сильным было стремление освободиться от нарастающей атмосферы подозрения, от всякого участия в структуре власти, для которой я не находил поддержки в Писании, и от решений, которые я не мог одобрять с нравственной точки зрения.
Если бы я стремился к покою и стабильности, я, безусловно, остался бы на своем месте, поскольку тогда у нас, как работников штаб — квартиры, было бы все необходимое. Долгие годы трудового стажа давали нам возможность выбирать лучшие комнаты, которые время от времени появлялись в многочисленных домах Общества