В какой-то момент Павел оказался в углу возле канатов. Он метнулся было вправо, уходя из опасного положения, и налетел на кулак. Он все же успел поставить блок, принял удар на локоть. Отлетел назад, к самым канатам.
Некко кинулся на Павла. Навалился, прижимая его к ограждению ринга. Придавил всей своей массой, даже не замечая сопротивления жертвы. Уже занес руку над головой, собираясь обрушить кулак на затылок попавшему в ловушку врагу. И вдруг услышал:
— Я видел тебя на пустыре! Рука дрогнула и замерла.
— Ты избивал своего товарища! — прокричал ему на ухо Павел и, извернувшись, впился зубами в потную шею, в то самое место, где билась под кожей яремная вена. Рванул изо всех сил, почувствовал во рту вкус крови, и сознание поплыло куда-то, время словно остановилось.
“Стань псом!..”
Павел зарычал, захрипел, вцепился в противника, вонзил пальцы в его тело, прихватил кожу врага сквозь тонкую майку, сгреб ее, сжал, словно в птичьих когтях, рванул на себя.
Некко, взвизгнув, отшатнулся.
Но Павел прицепился, как клещ. Его уже нельзя было просто сбросить. Теперь его можно было только выдрать. С мясом. С кровью. С болью.
Зрители восторженно взвыли, довольные неожиданным поворотом. Сержант Хэллер пробился сквозь толпу к самому рингу, уцепился за канаты, завопил:
— Дожимай его! Дави! Дави!
Лейтенант Уотерхилл, стоя в стороне, тянул шею, привставал на цыпочки, одобрительно хлопал в ладоши.
Прыгали на скамье Цеце и Рыжий, уже почти поверив, что карточный долг им спишется.
И тут Некко опомнился. Гнев и злоба пересилили неуверенность и страх. Он рявкнул, тряхнул головой, распрямился и ударил противника в бок.
Хрустнули ребра.
Павел задохнулся, но врага не отпустил. Правой рукой он вцепился в горло противника, запустив большой палец глубоко под грудино-ключичную мышцу, пытаясь пережать сосуды. Левой рукой он сдавливал гортань.
Некко захрипел. Он нанес еще два отчаянных удара, сжал своими ручищами Павла, попытался оторвать от себя.
— Держись! — откуда-то издалека доносился голос сержанта Хэллера. — Души его!
Одна рука все же соскользнула с горла. Павел боднул противника головой, разбив ему нос.
— Давай! Добивай его, Писатель! — голоса Рыжего и Цеце.
Некко фыркнул, забрызгав кровью лицо Павла.
— Чего медлишь!? — Это уже болельщики из четвертой роты. — Разорви его!
И вторая рука сорвалась, глубоко процарапав кожу противника.
Павел тяжело упал, ударившись коленом, скорчился от острой боли в боку. Некко навис над ним, закатив глаза, сипя смятым горлом.
— Добивай! Добивай его! — От них обоих требовали одно и то же.