— Ничего… — Павел помолчал. Добавил неохотно: — Завтра мне предстоит с ним драться.
Доктор осуждающе покачал головой:
— Зачем? Не понимаю, зачем?.. — развел он руками.
Процедурная по сравнению с мертвым коридором выглядела по-домашнему обжитой. Здесь тихо мурлыкала классическая музыка, теплилась ненужная при свете дня настольная лампа, рифленые оконные стекла были задернуты кружевными занавесками, на стенах висели кашпо с цветами, а над кушеткой красовался календарь, больше похожий на анатомический атлас.
— Вы знаете, зачем вас вызвали? — поинтересовался доктор, моя руки.
— Догадываюсь, — ответил Павел, осматриваясь, замечая не только цветы и календарь, но и упаковки ампул в застекленном шкафу, блистающий хромом инъекционный пистолет на тумбочке возле кушетки, щипцы устрашающего вида…
— Мы проведем стандартную процедуру. Бояться ничего не надо, все нехорошее, что вы слышали, — это пустые страшилки.
Павел уже понял, что старичок-доктор любит поговорить. Наверное, не будь здесь слушателя, он все равно нашел бы с кем пообщаться: с цветами, с мебелью, с инструментами.
— …Биоактивация проводится уже много лет. Вся процедура отработана, и ничего хитрого тут нет. Обычно все манипуляции проделывает сестра, но, поскольку пациентов нет, я совсем заскучал без дела, вот и решил сам вами заняться. Вы не против?
— Нет. — Павел покачал головой.
— Вот и хорошо. А вы раздевайтесь, одежду оставьте на вешалке, сами проходите на кушетку… — Доктор звенел обоймой ампул.
— Совсем раздеваться? — спросил Павел, оставшись в нижнем белье.
— Нет, вовсе не обязательно, — отозвался доктор, заряжая инъекционный пистолет. — Мы вам сделаем два укола внутримышечно, два внутривенно — с паузой минут в двадцать, а потом я угощу вас сладкой пилюлей. Надеюсь, вы никуда не спешите?
— Нет, — ответил Павел, укладываясь на холодную кушетку вниз животом.
— Сначала мы чуть-чуть подправим вашу иммунную систему, — ласково, словно разговаривая с ребенком, проговорил доктор. — Больно не будет, не бойтесь.
— Я не боюсь боли, — сказал Павел.
— Все боятся боли. Просто некоторые больше боятся в этом признаться.
Ледяное сопло хромированного пистолета прижалось к ягодице Павла, присосалось к коже, словно пиявка. Доктор, лопоча что-то доброе, нажал на спуск. Пистолет вздрогнул, свистнул, зашипел. Павел дернулся, ощущая, как немеет ягодичная мышца.
— Уже все! — радостно объявил доктор. — Осталось три укола. Вы крови не боитесь?
— Нет, — сказал Павел, чувствуя себя едва ли не оскорбленным. — Я же солдат.
— Ну и что! Я знал многих солдат, которых тошнило от вида крови. Солдату это простительно. А вот для хирурга неприемлемо… — Доктор потряс новую капсулу, наполненную какой-то мутной жидкостью, перезарядил громоздкий пистолет. — Я почему про кровь вас спросил? Просто два укола в вену придется делать по старинке, обычным шприцем. Так надежней, да и мне привычней.