— Вообще-то на Кришнагири.
— Если ты о своей посылке, то есть тысяча способов ее передать.
— Да нет. Просто, я собирался туда, чтобы...
— А, ты об этом... — Она скучнеет. И как-то неуловимо твердеет внутри. И я понимаю, что только что обидел ее. Только не знаю, чем именно. Я только хотел сказать, что обещал своему другу искать вместе с ним “черные слезы”. И что стану богатым. И тогда мне будет нетрудно видеться с ней.
Мишель закусывает губу. Кивает.
— Ах да, я и забыла, — говорит преувеличенно ровным голосом.
— О чем ты забыла? Я только хотел тебе сказать...
— Юджин, — прерывает она. — Я все помню. Ты мне рассказывал. Я не думала, что это так важно для тебя.
— Достаточно важно.
Мой желудок начинает громко протестовать от голода. Так громко, что она слышит.
— Прости меня. Ты же голоден. Пойдем в бар, съедим чего-нибудь?
— Хорошо, — убито соглашаюсь я. И плетусь рядом, не решаясь взять ее за руку. И гадаю, что я не так сказал? Все же я действительно идиот. Вечно ляпну что-то этакое, от чего нормальные люди или смеются или бегут от меня, как ошпаренные.
— Кажется, ты прав, — задумчиво соглашается Триста двадцатый. И еще добавляет: — Еще мне кажется, что я становлюсь идиотом вместе с тобой, чувак.
— Нахватался словечек.
— Мне нравится. Емкое определение. Означает приязнь к человеку, к которому обращаешься.
— Ты изменился, дружище.
— Я знаю. Мне нравится меняться.
— Давай пройдемся по кораблю? — предлагаю я после обеда. — Познакомлю тебя с друзьями. Они нормальные, клянусь! Не те, что ты видела, — добавляю, заметив ее недоверчивый взгляд.
Она соглашается только из вежливости. Все равно тут делать больше нечего.
— Пойдем в машинное. Там Кен должен быть. И Пятница. Они меня от крыс спасли.
— От крыс? — поспевая за мной, удивляется она. — Как это?
— Ну, меня за неподчинение приказу в Восьмой ангар сунули. Он законсервирован. Это место тут такое, вроде гауптвахты.
— И что дальше?
— Ну, а там крысы. Огромные такие. Чуть не сожрали меня. У меня до сих пор все ноги в шрамах. Кен меня спас. Он там жил очень долго. Его за самогон наказали.
— А что такое самогон?
И я, стараясь пропускать самые откровенные сцены, рассказываю ей про Петра Крамера. Про спасение Милана. Про бой с охраной. И про сражение с крысами. Не говорю только про Триста двадцатого. Иначе она окончательно от меня отвернется. Кому нужен друг-мутант? Получеловек-полумашина. Рассказываю про Кена. И про умного Пятницу. Про то, как ходил в шубе из крысиных шкур. И как Кена потом в машинном отыскал. В общем, столько всего понарассказывал, что нормальному человеку в это трудно поверить. Вот и Мишель так же. Думает, что я преувеличиваю. Вижу по ее глазам. Тогда я останавливаюсь и расстегиваю липучки на голени. Демонстрирую ногу в шрамах.