За тем, как раскладывался и разжигался костер, странный гость смотрел внимательно. Потом одобрил кивком — дымок поднялся после первой же спички. Точнее, спичек было три, сложенных вместе, но всё равно огонь получилось разжечь без ненужной суеты.
— Ну, рассказывай, кто такой, что у меня в лесу делаешь?
— У вас?
— У меня, у меня. Лесник я здешний, Филиппов, слыхал?
— Нет, не слыхал. Я тут вообще недавно, из другой области приехал.
— К родственникам или так, погулять? — Прищур лесника стал жестким. Почему-то этот вопрос был для него очень важен.
— К родственникам, только дальним. — Александру не хотелось рассказывать обо всем неизвестно кому. Хотя и лесником в этих местах обычный человек не стал бы. — В Рябиновку.
— А-а, понятно. — Филиппов вздохнул. — Так это тебя сюда Олег прислал? На отдых? Я-то никак понять не могу, что за человек: вроде и наш, а про поляну не знает, ничего не чует… — Лесник посмотрел на изменившееся лицо Александра и осекся. Продолжил чуть тише и мягче: — Ты уж извини, парень. Чем это тебя так?
— Сам не знаю. Не помню даже, как шарахнуло. Очнулся через несколько дней, и вот, привет всему. Потом послали сюда, сказали, что, может, всё со временем восстановится, а пока подальше от города держаться надо.
— Подальше от города — это хорошо. Я вот тоже подальше от него забрался, да и все наши, которые здесь. Не выдерживаем мы, когда земля стонет. Ты еще молодой, потом поймешь. Некоторые привыкают, внимания не обращают, так это им себя ломать каждый день надо. Я вон как-то недавно решил на электричке проехать, надо было документы кое-какие в райцентре подновить, так не поверишь — не смог к ней, проклятой, подойти! Вот не могу, и всё тут! Не то чтобы боюсь, а просто нутро как выворачивает, глаза слепит, только что волосы дыбом не стоят. Мертвечиной от нее прет, и не то чтобы кладбищем, а прямо нежитью, да такой силы, что чуть не сдувает. А мне этого никак нельзя. — Лесник нахмурился. — Мне вообще сейчас без леса уже и не жизнь. Даже в деревне скоро появляться перестану, если так пойдет. Веришь, нет — сижу в доме, а словно без головы. Сросся с этим лесом.
— И как же вы?..
— Да вот так. Землянку себе вырыл, живу тут в берлоге заместо медведя. Зато чуть что где — сразу знаю. И не одно то, что глазами или ушами можно, а и больше, на полную свою силу. Вот ты когда бежал — ты ж из себя дурь выгнать пытался, скажешь, нет? Ты сейчас как молодой лось на первом гону, с ветками бодаться готов — силы много, а как правильно выпустить, не знаешь. Думаешь, что вот всё потерял, конец, пропал, быть тебе до конца дней обрубком себя былого. Так ведь? Только не ври, я-то вижу!