— Вот-вот, сказал бы. А кто-то из них сказал бы капитану, и меня за паникерство и подрыв авторитета — в лоб. Даже укажи впереди засаду — капитан вывернулся бы, эту обошел, на другой «Нихт шиссен!» — заорал бы. Эх, сразу видно, время теперь другое. Может, оно и к лучшему, конечно.
— Ну так что вы сделали ?
— А я к самому капитану подошел, при всех, чтобы видели и слышали. Так, мол, и так, товарищ командир, я вот бывший лесник, и в этих местах бывать приходилось, давайте-ка меня в проводники. И что ему дальше? Отказаться — помощь в таком деле любая нужна, его бы заподозрили. Принять — может, я и выведу, опять-таки под его командованием, ему же медаль на грудь. А подловить меня на чем-то он всегда успеет, да и пристрелить по подозрению, если надо.
— И что же?
— Как видишь, живой. Чутье понадобилось, это верно, только мне оно помогло, а всем нам — нет. Соединились с другой такой же командой, повел нас другой командир и сдуру завел под пулеметы и сам погиб. Тот мой капитан руки поднял-таки, тут уж я его на законном основании… А самого ранили, еле уполз… — Лесник замолчал. Александр только сейчас обратил внимание, что на ветерана той войны его собеседник никак не похож. На вид лет сорок, не больше. О долгожительстве Древних он слышал, но убедиться довелось впервые. Интересно, сколько же лет Олегу? — Да, так вот к чему я тебе это всё. Я-то тогда врал или нет?
Получается, что да, только этого же никто заметить не мог. А как такое проделать, если сразу видно, кто правду говорит, а кто мысли спрятать пытается.
А мысли свои я и тогда не прятал. Лесник? Лесник. Места знал? Знал, это тоже честно. И к своим выйти хотел. Я просто всей правды не сказал. Ты молодой еще и у нас недавно, поэтому не научился различать, когда тебе говорят полправды, чтобы себя не выдать. А еще многие от такого чутья прятаться научились — не щит ставить, тогда сразу заметно, а что-то вроде. Переключаться, пока говорят, на мысли о другом. Присмотришься еще. Да и сам научишься — знаешь, многие у нас просто по привычке даже правду говорят так, что по-разному понять можно. Это у нас, можно сказать, народное умение. Да не горюй ты так, я ж сказал — научишься еще! Не ты первый. Совет дать?
— Еще бы! Только так, чтобы растолковать можно было сразу и правильно.
— Ишь ты, шустрый! — Лесник опять рассмеялся. — Нет уж. Урок сразу начну, второй вряд ли будет. Слушай: для начала все мы стали людьми, а потом уж Древние отделились. А ты сам вспомни, как и с чего тебя учили Древним быть. Только не премудрости, не чему тебя Иваныч научил, а как. Вот и учись. Наших предков никто не наставлял, сами дошли, а ты хоть знаешь, где и что искать. Новое найдешь — не пугайся, бери, только посмотри, не гнилое ли. И еще тебе скажу — не всё то, чему люди верят, — сказки, да и в сказках много правды, не забудь. Ладно, пойду я, лес меня заждался, дел много. Будешь уходить — кострище дерном заложи и на поляну эту больше не ходи. Не надо. А будет надо, тебя приведут. Да, и напоследок — по девке своей не убивайся. Не получилось — значит, не твоя. Нужна она тебе — борись, не хочешь — отступись, найди другую. Не мужик, что ли?! Э, э, уголек подправь, сейчас дернину подожжет!