Ракетоноску принял в объятия мобильный док. Его огромное внутреннее пространство не было смысла продувать кислородом, во время ремонта возрастал риск разгерметизации, и экипаж временно перевели в жилые каюты на флагмане.
Старшего офицера «Миннесоты» вызывали отчитываться к командующему. Капитан Карреру избегнул этой участи самым скорбным из способов. Расследование длилось недолго. Выяснили, что в рубке капитан был жив, а в медотсек его принесли уже бездыханным. Допросили Лэнгсона, который в упор не мог понять, при чем тут он.
Отчеты с вырезанной колонии на KLJ, состояние единственного эвакуанта, запись сеанса связи с «Йиррма Ш’райрой», и обширный инфаркт в результате. Капитана убила война.
И погиб он достойно.
Бортинженер и ремонтники разбирались с собственным начальством: главным инженером флота и наблюдателями от конструкторских бюро.
…Что обсуждать с пилотами?
Маунг заподозрил неладное еще во время следственного эксперимента. Во-первых, необходимость такого эксперимента представлялась ему сомнительной. Он даже не знал, возбудили ли дело. Молодой следователь в ответ на этот естественный, с точки зрения Кхина, вопрос только буркнул что-то невнятное и уткнулся в планшет.
Патрику Маунг ничего не сказал. Патрик боялся следователя лично, хотя азиат был уверен, что за напарником не числится прегрешений. Ирландец был из людей, какие боятся отца, учителя, капеллана или полицейского просто так. Потому что они есть. Странно, но О’Доннелл не боялся христианского бога.
Впрочем, для этого он слишком твердо верил в «Миллениум Фалкон».
Оба пилота «Миннесоты» стояли перед рабочим столом адмирала Луговского в его кабинете, освещенном объемной картой космоса и динамической фотографией земных гор. Карпат. Татр. Аппалачей. Кхин, по чести сказать, не видел в своей жизни никаких. В деталях тактических карт он разбирался лучше, чем в земных пейзажах.
Вот самая яркая и толстая игла, летящая к Ррит Айар, Третьей Терре. Первый ударный флот. Вот Вторая Терра, пока принадлежащая врагу, пока – Ррит Иррьенкха. Вот редкие искры очерчивают полусферу – вторую линию обороны, эгиду «области сердца». Внутри полусферы, как в раковине, таится большая жемчужина, слишком большая и яркая для того, чтобы означать рядовой желтый карлик…
Это оно. Сердце.
Земля.
– Садитесь.
Не предложение – приказ. Главный ксенолог Первого флота, отдавший его, казался все так же захваченным созерцанием карты.
Пункт второй в списке подозрительного. Где адмирал? Почему советник ведет прием в его кабинете?
…Дома у Кхина подобную седину звали солью, перемешавшейся с перцем волос. Но кулинарные эпитеты как-то не прикладывались к этому человеку, возвышавшемуся, словно обелиск, среди иллюзорных гор.