– Не знаю, – выдавила Лилен, угрюмо глядя вниз, на песок далеко под ногами.
Мать вздохнула.
– И как я дожила до своих лет?..
– Не как, а с кем.
– Что ты себе позволяешь?
– Правду говорю.
Еще вздох. Янина сплела пальцы. Лилен невольно посмотрела на руки матери – через тыльную сторону кисти, наискосок, от указательного пальца к запястью шел длинный шрам. Боевой. Лилен закусила губу: дочь двух мастеров биологического оружия – и учится на соцпсиха.
Тьфу.
– Хорошо, – сказала Янина, – больше не буду об этом. Но все-таки, Лили, некрасиво получается. Пожалуйста, иди домой. И, осмелюсь напомнить, ты жаловалась, как много задали на лето, а в файле с эссе – ровно три строки… – мать чуть улыбнулась, поднимая глаза.
Лилен зарычала. Малыш подумал и тоже зарычал.
– Вот! – объявила Лили Марлен Вольф. – Даже Малыш со мной согласен.
– Зато мы с отцом не согласны. У тебя еще неделя. Лили, я серьезно! Мне не нравится, как ты относишься к учебе.
– А мне не нравится эта учеба! – огрызнулась Лилен. – Я не хочу быть социальным психологом.
– Хорошо, – бестрепетно сказала Янина. – Кем хочешь?
– Не знаю.
– Не сомневалась, – в голосе матери звякнула усталая сталь, – я тебе еще раз повторю, что ты прошла тестирование, тебе рекомендовали деятельность, связанную с межличностными коммуникациями, ты станешь психологом, сможешь пройти любые курсы и заниматься любой работой с людьми. Отличные коммерческие профессии, хорошие перспективы. Хотя вариант Майкла мне тоже нравится.
– Не хочу работать с людьми, – буркнула Лилен больше для проформы.
Янина усмехнулась.
– Мы тебе предлагали идти в медицинский, на ксенолога.
– Я не хотела в медицинский. Я никогда не хотела быть врачом. Что за бред? И вообще, какая связь между врачами и ксенологами?
– Анжела тебе десять раз объяснила.
– Я поняла уже на первый. Но это все равно бред.
– Психиатр – врач, – терпеливо повторила Янина. – Ксенология из всех наук ближе всего к психиатрии. Нельзя быть психиатром, не имея медицинского образования. Поэтому и ксенологом тоже.
Лилен досадливо тряхнула головой и спрыгнула с ветки. Приземляясь, она не видела, какая тревога вспыхнула в глазах матери, но даже заметив, не поняла бы, чем она вызвана.
Малыш сиганул следом за «дочкой».
– Я хотела быть оператором! – крикнула она снизу. – И хочу!
– Тебе уже поздно, – ответила мать. – И счастье, что поздно.
– Майкл уехал в поселок, – сказал Дитрих. Он стоял у дверей коттеджа, ироничный и невозмутимый. – Вернется часа через три. Весьма достойный молодой человек. Мне не нравится, как ты себя ведешь. Марлен, я полагал, что моя дочь не истеричка! Как мы, по-твоему, должны были объяснять твое отсутствие?