— Тайна?! — аж привскочил с места Валентин Борисович. — От партии? Вы… Вы понимаете, что, где и кому говорите?
— Понимаю, — сдержанно ответил Чикуров. — Но, во-первых, вы — это еще не партия, а во-вторых…
Но Голованов не дал ему закончить:
— Извините, товарищ следователь, в таком тоне продолжать беседу с вами я не намерен. Можете быть свободны.
Игорь Андреевич спокойно поднялся и, ни слова не сказав, покинул кабинет.
Все произошло так неожиданно и быстро, что я сразу и не сообразил, как реагировать. Тоже было поднялся, но секретарь остановил:
— Погоди. — Он зачем-то стал выдвигать и задвигать ящики стола, перебирать бумаги. — Ну и тип! Таким дай власть, дров наломают — страшно подумать! — все еще не мог прийти в себя Голованов.
— Ты тоже был не на высоте…
Говоря по правде, мне хотелось сквозь землю провалиться от только что разыгравшейся сцены.
— Своего защищаешь? — мрачно заметил секретарь.
— Этика есть этика.
— Всяк сверчок знай свой шесток! А товарищ зарвался. Кому он подчиняется?
— Прокурору республики.
— Понятно — многозначительно проговорил Голованов и снова принялся что-то искать. — Вот, — с облегчением сказал он, извлекая из завалов на столе листок.
Валентин Борисович встал, достал из холодильника, искусно скрытого в стене, бутылку боржоми, налил мне и себе.
— Охладимся… — перешел он на доверительный тон. — Послушай, Захар, ты ездил на прошлой неделе в Синьозеро?
— Да, забрал жену и дочь. У мамы гостили… Был всего субботу и воскресенье.
— А не надорвался? — усмехнулся секретарь.
— Не финти и выкладывай начистоту.
— Ладно, — вздохнул Голованов, вертя в руках стакан с играющей пузырьками минералкой. — Признайся, церковь помогал строить?
«Вот он о чем», — подумал я, а вслух сказал:
— Так она построена давно. Лет полтораста простояла. А когда рушили ее, каюсь, приложился к этому позорному делу. Одно хоть как-то утешает — несмышленышем был. Дурак, одним словом. А ведь меня там, оказывается, совсем младенцем бабка крестила. Мать наконец-то открылась…
— Тише ты! — цыкнул Голованов, испуганно оглянувшись, хотя мы были одни.
— Из песни слова не выкинешь, — развел я руками.
— Ну, за бабку ты не в ответе, а вот за свои теперешние проступки… — Валентин Борисович осуждающе покачал головой.
— Договаривай, договаривай.
— Это ты ответь: было?
— Было. Только не то, что ты думаешь. Помогал строить. Но не церковь, а склад. Колхозный.
— Э-эх! — постучал он глухо кулаком по своему лбу. — Ты в своем уме! Коммунист, областной прокурор, депутат!.. Склад-то нужен был, чтобы церковь освободить. Хочешь не хочешь, а вывод один: с попами связался.