– Побочных?
– Ну да. Резкий хлопок и понижение температуры на двадцать пять градусов при старте. Явления, сопровождающие мгновенное перемещение объекта из одной точки пространства в другую в условиях атмосферы.
– Надеюсь, режим секретности был соблюден полностью? – быстро спросил Ильин, наклоняясь над столом.
– Обижаешь, Тимофеич, мы выполняем твою директиву неукоснительно. «Прима» стартовала из подземного бункера и вернулась тоже в закрытый ангар. Никакой аппаратурой засечь подобные перемещения невозможно. Вот так.
Ильин мысленно усмехнулся. Раньше они называли его Батяней, а теперь избрали более демократичное обращение. То ли он сам стал мягче, то ли они сподобились, наконец, осознать всю значимость собственных персон, поднявшись чуть ли не на верхнюю ступень государственной власти.
– То есть мы можем приступать к созданию флота маломерных кораблей – разведчиков второго поколения, – уточнил он, – параллельно с серийным производством обычных ПП. Я правильно понял?
– Не вижу особых затруднений, – сказал Доктор и, повернувшись к Фабриканту, спросил. – Четырнадцатый завод под Челябинском уже готов к запуску?
– Не только готов, – сразу же ответил Фабрикант, как будто только и ждал этого вопроса, – он уже неделю работает в режиме опытного производства. Директор у меня на прямой связи.
– О, как! – Солдат прищурил правый глаз. – А мы, значит, ни сном ни духом…
– Ну почему же, – оборвал его Ильин. – Я в курсе. А у каждого из вас свои задачи, поэтому не забивайте голову чужими.
Медведев скептически поджал губы, а Фабрикант молча кивнул. Его присмотрел Монах в самый разгар реконструкции производства авиакосмической техники, когда тридцатилетний Армен Мирзоян буквально из руин восстановил два небольших завода почти при полном отсутствии финансирования, добился госзаказа и начал изготавливать высококачественные комплектующие для нужд ремонтных предприятий гражданской авиации. При первой приватной беседе он экспансивно жестикулировал, кричал, что никогда в жизни не мечтал стать тайным полицейским, ожесточенно объяснял, что не может бросить на произвол судьбы своих людей, и пытался убеждать, что предлагаемая служба ему совершенно неинтересна. Потом сообразил, что уровень деятельности и возможности структуры, занимавшей в иерархии государства одну из высших ступеней, превышают всё, чего он может добиться в одиночку, и резко согласился, оговорив за собой право активно вмешиваться в работу курируемых им предприятий и сохранить в собственности приобретенное ранее. Со временем он преумножил капитал и превратился в очень состоятельного человека, не олигарха, конечно, но все же, тем более, что всю промышленную структуру страны он знал вдоль и поперек. Фабриканту уже можно было верить только потому, что он обладал достаточной независимостью от государственной службы.