— Не расскажешь ли, каковы они? — Василий встал с кресла. — Почему бы тебе не поделиться ими со мной?
— А зачем? Чтобы ты их расстроил? — Анастасий иронически сморщился, потом с напускной задушевностью произнес: — Ах, Василий-Василий! Признайся-ка лучше, что я тебе попросту необходим. Как тебе быть? Ведь на своих братовьев ты опереться не можешь. Каждый из них сам с усам и метит в цари. Они переступят через тебя, не поморщась. К тому же жена Дмитрия доводится сестрой жене Годунова, а посему — отчего б им не спеться? Какая жалость, что не ты в свое время женился столь выгодно, а?
— Ох, не гневи меня, Анастасий, — откликнулся, поджимая губы, Василий. — Я своего добьюсь — все едино: с тобой или без тебя. Просто мне думается, что Шуйским для общей пользы лучше стоять друг за дружку. Ежели ты так не считаешь, я более не хочу тебя знать.
— И Господи тому помоги, — дерзко сказал Анастасий. — Ты слишком заносишься, княже. И без оглядки на Церковь стремишься усесться на трон. Но власть церковная выше царской. И тебе надо бы помнить о том. Много выше, Василий Андреевич. Православие — сердце России, в нем — средоточие ее силы и славы. Подумай, где ты окажешься, если церковь восстанет против тебя?
— А ты, значит, мыслишь, она поддержит тебя? — не веря своим ушам, вопросил князь Василий. — Ох, Анастасий, да ты не рехнулся ли? Что ты затеял в безумной гордыне своей?!
— Ничего, что могли счесть бы крамольным, — возразил Анастасий. — Твое главное заблуждение в том, что ты почитаешь мою ревностную заботу о благе отечества игрой. — Он сцепил пальцы в молитвенном жесте. — Я неустанно пекусь об обережении России от скверны, какую несут нам католики и монголы, а для тебя это все пустяки. Тебе все равно, кто будет стоять во главе православного мира. Ты крестишься на иконы и мнишь, что того с тебя предовольно. Ан, нет, брат мой, нет. — Он сокрушенно качнул головой. — Сожалею, что ты не радеешь за веру. Нас со всех сторон осаждают безбожники, и спасение наше лишь в ней.
— И потому ты дал разрешение Ксении на брак с инородцем, — ехидно заметил Василий.
— Что ж, — кротко вздохнул Анастасий. — Ей ведь был нужен хотя бы какой-нибудь муж.
— И ты, стало быть, надеешься, что Церковь вознаградит тебя за такое деяние? — презрительно хмыкнул Василий. — Уверовал, значит, в собственную непогрешимость? И уже, вижу, не мыслишь, что кто-либо может в ней усомниться.
Анастасий дал сроднику выговориться, потом, как ни в чем не бывало, сказал:
— Печально, что мы вечно лаемся, брат. — Он подался вперед и поцеловал Василия в щеку. — Спасибо тебе за проявленную заботу. Поверь, твое предложение весьма умилило меня. Мы, правда, не пришли к соглашению, но это в порядке вещей. Ветви рода как ветки дерева: каждая тщится продвинуться далее остальных. Ты не сумел подвигнуть меня на отказ от моих устремлений, и я не вижу смысла длить этот разговор. Давай распрощаемся мирно, без гнева. Как бы там ни было, а я все же желаю, чтобы все твои чаяния сбылись.