— Но это было бы нарушением наших прав, — заявил с твердостью Роджер. — Мы заплатили за наш проезд золотом, мы такие же путешественники, как и вы. Несколько ваших повозок забиты нашими грузами. Мистер Флемминг обязан доставить нас в Англию, причем в целости и сохранности — иначе он покроет свое имя позором.
— И все же, должен заметить, ситуация щекотливая, а мистер Флемминг — человек осторожный, — возразил Лавелл уныло.
— Но он, кажется, еще и торговец. А торговцам свойственно воодушевляться при звоне монет. Скажите мистеру Флеммингу, что мы согласны заплатить за лишнее беспокойство. Девять золотых, думаю, добавят ему отваги. Если этого покажется мало, мы добавим еще. — Роджер повернул голову в сторону, глядя, как Геза ставит повозку на место. — На ночь отгоним лошадок в сторонку. Пусть попасутся, — крикнул он возчику.
— Но не оставляйте их без присмотра, — с видом знатока посоветовал Лавелл, радуясь, что с неприятным разговором покончено. — Тут много медведей.
— Дельный совет, — кивнул Роджер, потом поклонился и поспешил на помощь Гезе.
Вечером, по-северному белесым и нескончаемым, в английском лагере зазвенели русские песни. От костров, где на вертелах жарили молодых поросят, шли аппетитные запахи, вымоченные в винном соусе луковицы трескались и взрывались от жара. Даже возчикам, назначенным в караул, время от времени подносили кружки темного пенистого пива, и они несли свою вахту, посвистывая и небрежно держа на плечах незаряженные арбалеты.
Ксения еле слышно вторила невидимым исполнителям, пытаясь сдержать подступавшие к глазам слезы. Когда-то еще ей опять доведется услышать эти до боли знакомые, родные напевы? Англия — дальняя, чужеземная сторона. Кто ведает, что там поют? Она сидела, отвернувшись от мужа, страшась его проницательных глаз. Он не поддался на ее уговоры вздремнуть, сказав, что музыка дарит ему облегчение.
— Когда-нибудь, быть может не скоро, не завтра, я сам спою что-нибудь для тебя. Хотела бы ты, например, послушать, как звучат итальянские песни? — Ракоци прикоснулся к тяжелым бронзовым косам и, помолчав, произнес: — Прости, что потянул тебя за собой, дорогая.
— Никогда больше не смейте мне это говорить! — воскликнула она, поворачиваясь. — Я ни о чем не жалею.
Ответом ей был тихий шепот:
— Со мной ты в опасности, Ксения, и это тревожит меня.
Гнев придал ей смелости, и она пронзила его уничтожающим взглядом.
— Опасность? Что значит — опасность? Вы — муж мой, а я — ваша жена.
Он улыбнулся и полуприкрыл веки, показывая, что выговор принят, и Ксения, довольная своей маленькой победой, уже без печали прислушалась к низкому, удивительно сильному голосу очередной исполнительницы, хотя заведенная ею песня была очень грустной.