– Девять! – де Роо.
– Пускай он возьмет корзинку. Не тягайтесь с ним. Печенье неудачно, Не надо больше…
– Десять! – произносит, не слушая, Первус де Ионг.
Бэрнд де Роо пожимает могучими плечами.
– Десять, десять, не услышу ли я одиннадцать? Десять. Раз! Два! Три! Продано Первусу де Ионгу за десять долларов!
Адам Оом отирает свою лысину и щеки. Пот катится с них градом.
Десять долларов! Адам Оом знает, как знает вся деревня, чего стоит в данном случае эта сумма в десять долларов. Никакие редкие яства, ни соловьиные языки, ни золотое яблоко Атланта, ни редчайшие вина не могут компенсировать тех усилий, благодаря которым были заработаны эти десять долларов! Это цена пота и крови, тяжкой изнурительной работы, многих часов под палящим солнцем в степи, ночей на Чикагском рынке, когда спишь, терпеливо дожидаясь рассвета под открытым небом. Тряски долгие мили по отвратительной дороге между Чикаго и Ай-Прери, когда то увязаешь в грязи, то засыпает глаза пылью и песком.
Оттого-то эта покупка за десять долларов вызывает вздох изумления почти драматическое смятение среди зрителей.
Они ели свой ужин вместе в уголке зала, Селина открыла коробку и достала из нее яйца, печенье, яблоки и тоненькие, тоненькие сандвичи. Холодно удивленные взгляды всей Верхней Прерии и Нижней и Нового Харлема устремились на это скудное угощение, извлеченное из перевязанной лентой коробки. Она предложила Первусу сандвич. Он выглядел таким крохотным в его огромной лапе. Внезапно все волнение и страдание Селины прошло и она стала смеяться непринужденно, от души, по-детски. Она вонзила белые зубки в другой сандвич и взглянула на Первуса, ожидая увидеть и его смеющимся. Но он не смеялся. Он сидел такой серьезный, глядя пристально на кусочек хлеба в своих пальцах. Глаза у него были синие-синие, а гладко выбритое лицо розовое, почти красное. Наконец он бережно откусил кусочек. Селина подумала: «О, какой милый. Большой, милый глупыш! Ведь он мог ужинать жареной уткой… Десять Долларов». Вслух она сказала:
– Чего ради вы сделали это?
– Не знаю. Вы выглядели такой маленькой. А они насмехались…
Он снова упорно рассматривал сандвич.
– Это очень глупо – выбросить десять долларов из-за такого пустяка, – сказала Селина строго.
Он как будто не слыхал, откусил кусочек печенья. И вдруг:
– Я почти не умею писать, только имя свое подписываю и то плохо.
– А читать?
– По складам. У меня нет времени читать. Но писать мне бы хотелось научиться. И арифметике. Я умею считать, но эти парни на Хай-Маркет всегда меня надувают. Они складывают большие числа в уме – и так быстро!