Я бы попробовал, будь я хоть немного романтиком. Но вы знаете, насколько романтика чужда моему сердцу. Романтик ходит с записной книжкой в кармане, наблюдает, расспрашивает обо всем, записывает. А я в эти дни ни разу не взял в руки карандаш, не написал ни строчки. Я шлялся по полю, дышал прозрачным воздухом, настоенным на запахе свежего снега и влажного леса. Скользил по обледеневшим холмикам и шептал про себя разные стихи, неизвестно откуда прилетавшие мне в голову. Ходил в клуб ДСНМ, рисовал плакаты, вырезал и наклеивал картинки на новогодние молодежные стенды. А вечером я танцевал в зале читалища, помогал актерам-любителям или разговаривал до полуночи с Теменужкой и Раданом.
В один такой вечер — это было в квартире Радана — мы вспомнили о прошлых временах, расчувствовались (нам помог крупный снег, хлопьями падавший за окошками) и, слово за слово, заговорили о старом руднике, о геологах из бригады, о лаборантке и Андрее.
И теперь, как прежде, Теменужка сидела рядом с Раданом, улыбалась ему, переживала его рассказ, даже шептала беззвучно, одними губами, слова, которые он произносил.
Я сидел в углу, за печкой, всматривался в красные отблески огня и почему-то старался не поворачивать головы.
— И все-таки самое интересное в этой истории — это Игнат Арсов, — сказал я. — Для меня он настоящая загадка.
— Ты во всем ищешь загадки, — засмеялся Радан. — Для тебя весь мир ужасно таинственный и необыкновенный. А, в сущности, таинственных и необыкновенных явлений нет! Весь вопрос в том, что мы видим и понимаем. Вот и случай с этим Арсовым. Я особенно интересовался его житьем-бытьем, потому что сыграл, как ты знаешь, известную роль в его жизни... Да, я кое-что узнал, и совесть моя, разумеется, спокойна... Но зачем нам копаться в грязи, смотрите, какой чистый и красивый снег за окошком! Я предлагаю — давайте пройдемся до мельницы, хотите?.. Арсов был предателем, шпионом, агентом иностранной разведки. Он сообщил своим шефам об открытии Андрея, и они, естественно, насторожились: берилл в Болгарии? Даже эта гипотеза заставила их взбеситься. И они приказали Арсову сделать все, что придет ему в голову, но только чтобы о берилле никто и не заикался.
Что он мог предпринять против Андрея? Самое страшное для честного человека — опозорить его, сделать смешным маньяком в глазах руководства, в глазах всего общества. А потом внушить, чтобы он занимался чем угодно, но не поисками берилла.
Узнав, что начальство требует у Андрея картографическую схему, он приготовил другую, вздорную. И однажды ночью, забравшись на плечи «своего» человека, влез в комнату Андрея и ловко подменил настоящую схему фальшивой. На другое утро Андрей действительно был опозорен.