— Вовремя зерно убрать — это сейчас самое важное! — успокаивал его Павел Папазов. — Как урожай?
— Да побольше прошлогоднего. Если и нынешней зимой к нам приедете, белыми булками кормить будем.
— Очень рад, очень рад! — кивал ему парторг. — Мы сейчас заняты, у нас срочное задание, но я постараюсь найти время, провести у вас две-три беседы на политические темы.
— Вы там смотрите получше, медь не пропустите! — подмигнул ему председатель, подкручивая ус. — Или еще что-нибудь этакое разыщите, чтоб и нашему краю разбогатеть. Летом в поле, зимой — на шахтишках! Трудодень да зарплата — вот бы житуха была!
— Кто его знает! — покачал головой Делчо Энев. Он был в плохом настроении: из-за страды хоремаг[7] был закрыт, и Делчо негде было прополоскать больной зуб.
Вылю Власев составил опись грузов, предложил читалищному завхозу расписаться, потом открыл свою книжку на букве «П» и написал: «Председатель опять показался мне человеком с богатым воображением. С ним надо быть настороже, когда договариваешься о ценах. Давать не больше тридцати процентов того, что он запрашивает, особенно когда будем нанимать лошадей».
К трем часам бригада тронулась в путь. За ней кротко и чинно следовали три мула, навьюченные полотнищами палаток, инструментами, походной лабораторией, двумя ящиками с продуктами и хлебом. За мулами бодро шагал высокий худощавый человек с заметной сединой; через плечо у него была перекинута старая берданка. Это был сельский страж и сторож кооперативного склада бай Стаменко. Начальник милицейского участка командировал его для охраны лагеря бригады от незваных гостей. Бай Стаменко, видимо, сознавал всю важность возложенной на него начальством миссии, поэтому гордо шагал вперед, не глядя по сторонам, и, хотя обычно не отличался молчаливостью, еле-еле отвечал разговорчивому цыгану, погонщику мулов.
Солнце припекало; от разбитого, сыпучего настила шоссе поднимался горячий, душный воздух; пахло нагретым щебнем. По обе стороны дороги тянулись низкие голые холмы, покрытые редким кустарником и пожелтевшей травой.
Вылю Власев тяжело дышал, хватал ртом воздух, по скулам стекали мутные струйки пота. Но шел он твердым, размеренным шагом и только время от времени приподнимал свою фетровую шляпу, словно здороваясь с кем-то в пути. Зюмбюлев, до пояса расстегнув рубашку, рассказывал Делчо Эневу какую-то охотничью историю, а картограф рассеянно слушал его, покачивая головой и уныло повторяя через равные промежутки времени все те же свои «едва ли» и «кто его знает».
Андрей обогнал колонну — он не чувствовал ни жары, ни усталости. Старая, знакомая дорога, чистое синее небо, простор — все это окрыляло его, освежало душу, наполняло желанием идти еще быстрее, скорее добраться до тех мест, где ему открылись следы чудесного, таинственного берилла.