— Что-то вроде того. — последовал непринужденный ответ.
— Надеюсь только, не собираешься грузить меня своими духовными материями?
— Нет, совсем нет. Просто хочу перекинуться парочкой слов.
Последовала долгая затяжка никотиновым дымом. Нежная тонкая бумага, сокращаясь под воздействием движущегося огненного кольца, медленно растворилась в воздухе, сверкая напоследок жизни своими красными угольками, и обнажила черно-белый, свисающий к земле безжизненный пепел. Еще мгновение и он, обвалившись под собственной тяжестью, полетел вниз, ударился о кожаный сапог и рассыпался на множество мелких кусочков, покрыв собой несколько листочков стоптанной травы. Из него были высосаны последние соки, и теперь он, не представляя больше никакой ценности, вернулся обратно в землю, от которой был когда-то взят. Тленное умерло, чтобы потом вновь зародить очередную тленную жизнь, и вновь умереть. Так продолжался многовековой круговорот.
Бариус достал пачку сигарет и предложил священнику. Тот отрицательно покачал головой.
— Я не курю.
Спецназовец пожал плечами и убрал пачку обратно.
— Что тебе еще нельзя делать?
— Много чего. — с улыбкой ответил Викториус.
Наступила пауза.
— А как-нибудь ты, вообще, расслабляешься?
Малочевский задумался.
— Знаешь, иногда мне кажется, что я постоянно нахожусь в напряжении в этом мире. Каждую секунду.
— Наверное, трудно так жить. — заметил Бариус, в очередной раз затягиваясь.
— Наверное. — ответил священник, немного поразмыслив.
— А, вообще, тебе как-нибудь можно развлекаться?
— Да, можно. Только, смотря, как.
Еще одна затяжка.
— Как тебе этот лес? — спросил священник.
— Странное место. — ответил Клавор, как ни в чем не бывало, и тут же перевел разговор на другую тему. — А почему ты пошел в религию?
Викториус задумался, пытаясь вспомнить причины своего посвящения.
— Однажды я соприкоснулся с вещами, которых не смог объяснить. Мне объяснил их один верующий друг. Он говорил настолько уверенно и настолько искренне, как будто бы знал, о чем говорит. Тогда я решил попробовать лучше разобраться в таком явлении, как вера.
— И сейчас ты можешь объяснить эти вещи?
Наступила пауза.
— Странно, но именно сейчас я не могу с уверенностью говорить о том, что мне тогда было настолько понятно и казалось таким ясным.
Последовала очередная затяжка.
— Ты разочаровался?
Священник улыбнулся. Начиналась какая-то странная полуоткровенная беседа.
— Я просто узнал, что все немного сложнее, чем я думал. Разочаровался ли я? Наверное, в чем-то да. А в чем-то переосмыслил некоторые вещи. В чем-то же мои убеждения остались неизменными.