Бариус высосал из сигареты последние капли табака и кинул окурок в небольшую лужу на другой стороне обочины.
— Понятно. — подвел он итог, но продолжал сидеть, как будто разговор еще не был окончен. Наступила небольшая пауза.
— Сильно напугался? — спросил Малочевский с ухмылкой.
Молодой спецназовец повернул голову.
— Чего?
— Я не спал, когда ты нес дежурство.
Клавор грозно уставился на священника.
— Что ты видел?
— Человека, который был сильно напуган, и который пытался справиться со своим страхом.
Бариус улыбнулся.
— Ладно. Раз уж ты у нас такой спец по духовным вопросам, ты можешь объяснить это?
— С религиозной точки зрения — могу. Она тебя и вправду интересует?
Молодой сотрудник спецназа рассмеялся.
— Да нет, конечно же.
— Я так и думал. — пожал плечами Малочевский.
— А со своей точки зрения? Я бы хотел узнать лично твое мнение. — Клавор впервые прямо посмотрел в глаза.
Викториус задумался.
— Не знаю. — ответил он. — У твоего необъяснимого страха может быть масса причин.
Бариус с улыбкой покачал головой.
— А ты боишься?
Малочевский медленно потер ладони.
— Я всегда боюсь. Последнее время, когда я верил, я боялся каждую секунду. — он отвлеченно посмотрел по сторонам. — Это не мой мир.
— Да уж. И, наверное, не мой тоже. А тебя не напрягает такая жизнь на земле? Нельзя ведь так постоянно.
— Я здесь проездом.
— Ну да, ну да. — Клавор снова покачал головой.
— Знаешь, — начал он. — Была у меня одна интересная история, священник. Послушай. Я тогда служил на юге. Мы шли рано утром. Лезли в гору, но для того, чтобы до горы дойти, нужно было километра два топать по деревням. Я ориентировался только по вершинам. Когда рассвело, прикинул, куда надо идти. На подъеме впереди шли двое дозорных — наиболее подготовленные парни — вместо отделения, там отделение не нужно, чтобы не толпились. За ними шел я, а дальше уже взвод. Слышу разговор. Поднимаюсь на выступ и вижу: стоит горец с ружьем и целится в меня. Беру автомат, стреляю, раздается щелчок, а выстрела нет! Выяснилось потом, подача патрона не состоялась при передергивании, ослабла пружина, патроны залежались — такое бывает. Это потом теорию можно подо все подвести. А что думать под дулом ружья? Я передергиваю затвор, не целясь — некогда — бум, опять очереди нет, бросаю свой автомат. Рядом со мной связисты находились и пулеметчик, его пулемет хватаю. В это время оттуда звучит выстрел. Заряд пролетел рядом, я выстрелил из пулемета… Жутковатый момент… Как он не попал — не знаю. Стоял, буквально в нескольких шагах от меня. С такого расстояния даже слепой не промахнется. А те горцы — люди серьезные. Они всю жизнь учились воевать. Что скажешь, священник?