Вчера ко мне в спальный блок (я смотрел обычную 3-мерную копию старинного фильма из жизни т. н. «золотой» молодежи в Центре) явился энтроп и сказал:
– Босс! Мы получили оптимальные параметры женщины, способной стать матерью клана!
– Обязательно было тащиться ко мне лично? – буркнул я.
Оказывается, обязательно – «Хаос» уже размахивал кассетой мнемографа, которую порывался всучить мне. Я принял ее и небрежно швырнул на нижнюю полку стеллажа, рядом с транслятором.
– Вы не хотите ее просмотреть? – удивился энтроп.
– Вместе с тобой?
Он пожал плечами, пробормотал извинение и удалился. Жутко хотелось сменить фильм на синтезированную биоформами запись, но я сдержался. Во-первых, у меня не было настроения для такого просмотра, а во-вторых, необходимые для ознакомления с записью рецепторы и участки нервной цепи в моем организме (и особенно в мозге) не задействованы. Чтобы добиться полного эффекта, нужно сначала восстановить эрогенные зоны и полную память о прежних контактах с женщинами. На днях и займусь…
8/239. Никлас повернул шлюзовой запор, запуская пневматический двигатель. Дверь на секунду замерла, прижатая перепадом давления, затем все же стала отодвигаться, с усилием вращая роликами в пазах. На лице историка проступил иней, ветер взметнул короткий кант комбинезона, и легкие моментально принялись подстраиваться под разреженный внешний воздух, снижая частоту вдохов. Никлас застопорил механизм и выскочил наружу. Глаза закололо кристалликами льда, и пришлось наполовину втянуть их в череп и прикрыть защитной мембраной.
Дрезина работала вхолостую. Никлас, подхватив негэнтропа под мышки, втащил его оледеневшее тело на платформу и мысленной командой запустил задний ход, опасаясь прикасаться к аппарату – еще примерзнешь. Сопротивляясь встречному ветру, он вкатил атомную дрезину в дом и поспешил вернуть шлюзовую дверь на место. Тело успело заледенеть, а в суставы будто насыпали алмазной пыли, но подвижность сохранилась. Сверху до обмороженных ушей историка донеслось тихое шипение вентиляции – из решетки вырывалась струя теплого газа, приятно расцветившая красным поле зрения. Автоматика в части поддержания давления все-таки функционировала. Увы, температурный режим, очевидно, не поддерживался, и резервуары со сжатым газом пусть и медленно, но охлаждались.
– Эй, ты жив?
– Вы мне говорите? – хмуро сказал Чанг-33. – Температура упала до ста шестидесяти Кельвинов, между прочим. Чем вы там занимаетесь, во имя Гагарина? Сбегать на холмик из криомагмы вздумали, чтобы помахать сигнальным фонариком?