Но у Кастеллоризо пришли известия еще хуже. Никосия пала. Был созван еще один совет, на котором Дориа предсказуемо повторил свои протесты. И теперь, в первый раз, маркиз Санта-Крус, который, будучи командиром неаполитанских кораблей, формально находился в подчинении у Дориа, но до сих пор придерживался значительно более твердой линии поведения, чем его начальник, тоже посоветовал повернуть назад. Захват Никосии, указал он, будет означать значительное увеличение количества бойцов для турецкого флота и соответствующий подъем боевого духа врага — как раз в наиболее неподходящий момент, когда команды союзников все более и более впадали в уныние. Колонна согласился с ним; так же, с сожалением и неохотой, поступил и старый Джироламо Дзане. Только один голос прозвучал в поддержку продолжения похода: Себастьяно Веньер возразил, что как ни сильны могут быть турки, на следующий год они почти наверняка будут намного сильнее — когда, кстати, союзники вряд ли смогут собрать больше двухсот кораблей, чтобы ударить по ним.
Это были смелые слова, но они никого не убедили; и могучий флот, несущий знамена христианства, повернулся кругом и направился домой, ни разу не увидев врага. В почти жалкой попытке спасти последние крупицы своей репутации бедняга Дзане предложил, чтобы союзники хотя бы попытались причинить ущерб вражеской территории по пути назад; но снова его надежды саботировал Дориа, которому не терпелось добраться до дома. К тому времени, когда Дзане достиг Корфу 17 ноября — по пути сделав остановку на Крите, — на его кораблях вспыхнула новая эпидемия, и сам он был сломлен морально и физически. Не имея даже мужества вернуться домой, он написал в сенат, прося освободить его от должности. Его просьба было удовлетворена, и 13 декабря вместо него генерал-капитаном был назначен Себастьяно Веньер.
Так закончился один из самых унизительных эпизодов в истории Венеции. Если оставить в стороне доводы, что, имея в своем распоряжении три четверти от объединенного флота, венецианцам не следовало терять время, ожидая союзников, а нужно было в июне поспешить и продолжить поход в одиночестве, то по справедливости они не могли нести ответственность за неудачу; но также они не могли избежать своей доли позора, большая часть которого пала на невиновного старика Джироламо Дзане. В начале 1571 года ему было приказано вернуться в Венецию, а в следующем году — причина промедления неизвестна — он предстал перед Советом десяти, чтобы ответить по нескольким серьезным обвинениям, связанным с его поведением во время экспедиции. После долгого расследования он был оправдан — но слишком поздно. В сентябре 1572 года Дзане умер в тюрьме.