Переговоры прошли не так гладко, как ожидалось: представители султана обратили внимание на то, что их господин, не желающий идти на уступки, не видит никаких причин, по которым он должен отдать территории в руки христиан. В частности, он имел в виду свои владения в Средиземноморье. Венеция могла получить Морею, султан не возражал против этого. Она также могла сохранить Санта-Мауру, или Эгину, и некоторые крепости на далматском побережье. А себе он хотел оставить Афины, Аттику и все греческие территории к северу от Коринфского залива. Представитель Венеции, Карло Руццини, возмущенно возразил, но у него оказалось мало сторонников. Король, заручившись поддержкой Венгрии и Трансильвании, хотел как можно скорее добраться до дома и сообщить венецианцам, что, если они будут чинить препятствия, он не станет мешкать и заключит сепаратный мир. Республика продолжала сопротивляться, и когда 26 января 1699 года был подписан договор, среди подписавших его сторон Венеции не оказалось. Однако разум в конечном итоге восторжествовал над гордостью, и 7 февраля дож Вальер добавил и свою печать.
Хорошо, что он все-таки сделал это, поскольку договор в Карловице являлся одним из дипломатических ударов, который предрешил закат Османской империи. И Венеция, которая дольше всех остальных христианских государств вела с ней прямую борьбу, больше всех заслуживала того, чтобы принять в этом участие. С другой стороны, вынужденный отказ Венеции от своих значительных завоеваний был не просто ударом по ее самолюбию, но создавал серьезные препятствия, мешающие ей защищать оставшиеся территории. Турки взяли на себя обязательство разрушить фортификации в Лепанте и Превеце. Однако ничто не мешало им напасть на Морею со стороны Аттики или с северного побережья Коринфского залива, что они вскоре и попытались сделать.
Менее чем через год, субботним утром 7 июля 1700 года, дож Сильвестро Вальер скончался от внезапного удара после ссоры со своей женой. И, возможно, чувство ответственности за эту смерть заставило супругу поручить архитектору Андреа Тирали выстроить огромную барочную гробницу, занявшую четвертую часть церкви Санти Джованни э Паоло. В этой гробнице ныне покоятся Сильвестро Вальер, его супруга и его отец — дож Бертуччи. Наверное, так и должно было быть, что эта гробница — последняя и, вероятно, самая роскошная из всех дожеских гробниц Венеции, должна была хранить в себе останки последнего дожа XVII столетия. С избрания преемника Сильвестро Вальера, Альвизе II Мочениго, началась новая эра — скорее эра утонченности и сдержанности, нежели напыщенности и помпезности. Период, достойный того, чтобы открыть новое столетие, прежде чем сама республика закончит свое существование и войдет в историю.