Злосчастный ночной снегопад, что случился с 24 на 25 июля, застал женскую группу в пещере на 5200 метров. Девушки оказались здесь по случаю второго акклиматизационного выхода, который планировался до высоты 6000 метров. По научной и практической раскладке подъем на этот уровень должен был дать им необходимое привыкание к высоте, так сказать, акклиматизационный запас, достаточный, чтобы после подняться еще километром выше. Так намечалось, но так не вышло. Опасное состояние снега и случай с Гарри Улином вынудили лагерное начальство дать команду о спуске всем, кто находился на склонах. Такую ситуацию застали мы с Дайнюсом, когда прибыли в международный лагерь «Памир». На поляне не задержались и часа — нас попросили подняться на 4500 и сообщить руководителю американкой команды Шонингу о гибели Гарри Улина. (Бивак его находился за перегибом, а рации «Виталки» работают только на прямую видимость.)
По дороге встретили возвращавшихся девушек. Отдали им письма и сказали, чтоб нынче же ждали нас в гости. Они таинственно переглянулись, прицельно сверху вниз осмотрели каждого и ничего не ответили.
В лагере мы принялись разыскивать палатки женской группы. Но нам сказали: команда Шатаевой проживает на той стороне ручья, за крепостной стеной, и вход туда по спецпропускам. Мы переправились, точнее, перешагнули, через ручей и стали искать крепостную стену. Она нашлась: толщиной и высотой в один «кирпич». Правда, за отсутствием кирпичей стена состояла из белых, разложенных кольцевым пунктиром камушков.
Охранник, она же дежурный повар, Ира Любимцева, вооруженная дымящейся, видимо, только что вынутой из стряпни поварешкой, услыхав наши шаги, выскочила из кухни-палатки и тут же дала сигнал тревоги. Из «памирок» высыпал гарнизон. Дайнюс, случайно переступивший «стену», тут же был схвачен и выдворен за пределы крепости. Эльвира, сохраняя престиж вожака, соблюдая ритуал, осталась в своей резиденции. Ей доложили. Она церемонно вышла и, оглядев «чужестранцев», спросила:
— Кто такие? Чего хотят?
— Говорят, в гости... — ответила Элла Мухамедова.
— В гости-и?!
Она повернулась и, подав знак, увела всех, кроме Вали Фатеевой. Эта осталась на часах.
Нас мариновали минут пятнадцать. Из палатки слышался женский гомон, то и дело прерываемый взрывами смеха. Потом появилась Люда Манжарова, держа в руках чистые листки бумаги и авторучку. Не замечая нас, она отдала их Фатеевой и сказала:
— Пусть напишут заявление. Каждый в отдельности. Можно в одном экземпляре — мы не бюрократы.
Мы написали: «Просим вас принять нас, так как очень хотим есть».