Жуя сыр, я исподтишка изучал присутствующих. Темный костюм был опасен, женщина, говорящая по-итальянски, тоже. Хирш ничем мне не угрожал: может, он и был лучшим в своей категории, но не в моей – наши интересы не сталкивались. Толстячок был чересчур капризным, чтобы устоять, здоровяк – неразговорчивым, его, наверное, легко запугать. Все сидящие за столом Морана не внушали мне опасения: им хотелось посмеяться и повеселиться, и в момент «М» они не смогут сосредоточиться. Морана следует оценивать особо. Итак: три подходящих, семь негодных и один сомнительный. Оставались еще пятеро: маленький скрытный мужчина, у которого не было возможности победить, но от него можно всего ожидать, и четверо других, сидевших за третьим, неукомплектованным столом: дама в джемпере, еще одна женщина, немного бесцветная, и двое мужчин, молча поглощавших еду, – бородатый и лысый. Это был стол обреченных на поражение, никто из четверых пока не произнес ни слова. В лучшем случае из них выкарабкается один.
Я взглянул на темный костюм. Он тоже украдкой посматривал на меня, и снова наши взгляды встретились. Его глаза не выражали ничего – глаза убийцы, внимательные и пустые.
– А вы чем занимались? – спросил я его.
Секунду он колебался, а потом ответил:
– У меня юридическое образование.
Да, и у меня когда-то была соска, а потом я ходил в школу. Не такого ответа я ожидал. Я открыл рот, чтобы продолжить допрос, но Хирш меня опередил:
– Юрист, да? Теперь понимаю, почему вас раздражают программисты. Ваш брат совершенно не знает, что с нами делать.
Вместо того чтобы протестовать, темный костюм промолчал. Хирш постарался упрочить свою победу:
– Потому что ваши законы не приспособлены к нашей деятельности. Мы развиваемся слишком быстро. Возьмите Интернет, к примеру. Никто не может юридически регулировать его: сеть эта всемирная, а всемирных законов не существует. И если будет вынесено два судебных решения в Огайо и одно в Нью-Хэмпшире, то объясните мне, каким образом они будут применимы в Карачи…
Темный костюм улыбнулся, точнее, слегка растянул тонкие губы.
– Все понятно. Но уточняю: я не сочиняю законы. Напротив. Моя работа в том и состоит, чтобы их обходить. И я согласен, что информатика открывает блестящие перспективы. Нет никаких правил, это абсолютная юридическая пустота. Природа, как кажется, не терпит пустоты, а вот мы ее обожаем. Вакуум. Именно в нем мы расцветаем и делаем золото.
Я вмешался:
– Вам следовало бы написать книгу «Хвала пустоте», автор… простите?
Он снял свою мисочку с подогревателя, тщательно потер сыр и одним точным движением разрезал на две половинки маленькую луковицу. Потом поднял голову: