— Кукушка! — произнес он в нос.
Из-за полога показалась та самая женщина:
— Чё?
— У! — Он показал руками, расставив их не меньше чем на полметра.
— О! — простонала жена.
— У! — уже более грозно протянул Иван Семенович.
— О! — жалобно простонала Кукушка и вышла из чума.
Я воспользовался тем, что наступило молчание, что Иван Семенович ничем не занят, и попросил:
— Расскажите, пожалуйста, Иван Семенович, как вы воевали с японцами; я слышал, вы были командиром партизанского отряда.
— Молчи! — сквозь зубы ответил Иван Семенович и опустил голову на грудь.
В молчании прошло не меньше четверти часа — пока появилась Кукушка. Она поставила на стол литровую бутылку водки, две тарелки — одну с клюквенным киселем, другую с молоком, положила две столовые ложки и сняла со стены две поллитровые кружки.
Иван Семенович молча раскупорил бутылку, разлил по кружкам и тряхнул головой в мою сторону, приглашая пить.
Я растерянно посмотрел на кружку. Она была налита доверху. Я не знал, что делать. Отказаться боялся. А вдруг он обидится и выгонит меня из своего чума, и тогда я никогда не узнаю, как он командовал партизанским отрядом. Ведь, наверное, не зря мне порекомендовал с ним поговорить Кирилл Владимирович, и я решил выпить ради знакомства, надеясь, что успею кое-что порасспросить, а чего не успею, то порасспрошу в другой раз, уже на правах доброго, хорошего знакомого. И выпил. И сразу же набросился на кисель. Кое-как отдышался. Достал записную книжку и карандаш.
— Иван Семенович, вы были, я слышал, командиром партизанского отряда. Воевали с японцами. Расскажите, — ловя минуты, попросил я.
— Молчи, — махнул на меня рукой хозяин и о чем-то задумался.
У меня плавно кружились в глазах стол, хозяин, маленькое окошко. Было такое ощущение, будто я на палубе «Камбалы» в ветреную погоду.
— Кукушка!
Из-за полога вышла его жена:
— Чё?
— У! — он показал руками.
— О! — простонала жена.
— У! — уже более грозно протянул хозяин.
— О! — жалобно простонала Кукушка и вышла из чума.
Наверно, прошло столько же времени, но мне показалось, не успела Кукушка выйти, как уже снова оказалась у стола. Рядом с тарелками появилась вторая литровая бутыль. Иван Семенович снова разлил ровно, не обронив ни одной капли.
— Я больше не могу, — сказал я.
Он махнул рукой и выпил свою кружку. Похлебал нехотя киселя с молоком, вперемежку. Потом ткнул пальцем в мою кружку: дескать, давай пей!
— Нет, нет, я не могу. А вы расскажите, как были...
Он отлил из моей кружки половину водки в свою, чокнулся и выпил. Я отказался.
— Иван Семенович, я слыхал, вы были командиром... партизанского отряда. С японцами воевали... Расскажите, а?