Слезы потекли у неё по щекам. Я забыл вам сказать, что, волнуясь или смеясь, Донна иногда очень потешно коверкает английские слова.
— Я рад, что ты это так воспринимаешь. А вот я думай, что сегодня вечером переломаю ему все кости. И одну мышцу, — мстительно добавил я, припомнив анатомию. — Ее я отрежу ржавой пилой, медленно…
Но Донна меня не слушала. Схватив меня рукой за ширинку, она целенаправленно двинулась по направлению к спальне.
Донна явно вознамерилась компенсировать себя за неудобства, причиненные розыгрышем Рэндалла-Холмса.
Она была гейшей, одалиской, изголодавшейся тигрицей и ещё доброй сотней других необузданных и фантастических существ, и развязка уже приближалась, когда мои барабанные перепонки с грохотом разорвал звонок в дверь. Мы с Донной чертыхнулись и, бормоча проклятия, недоуменно уставились друг на дружку.
— Чтоб их разорвало! — вырвалось у меня.
— Не отвечай! Не подходи! — требовала Донна.
— Ни за какие коврижки, — кивал я.
— Кто бы там ни был.
— Пусть хоть сам генерал Франко.
Но звонок прозвенел снова, требовательный и самоуверенный. Я горестно пожал плечами: сосредоточиться на том, чем мы с Донной занимались, было в таких условиях все равно невозможно.
— Подожди, малышка, — шепнул я. — Сейчас я с ними расправлюсь.
Донна жалобно захныкала.
— Знаю, знаю, но в противном случае нам все равно не будет покоя. На этот раз я кастрирую проклятый звонок. Вырву жало…
Я выскользнул из постели и прошлепал к входной двери. Откровенно говоря, эта процедура мне уже порядком поднадоела.
— Да, кто там? — спросил я.
Снаружи что-то зашелестело. Потом послышалось:
— Мистер Тобин?
Я весь напрягся. Неуловимые нотки подсказывали — снова Патрик!
— Что?
— Моя фамилия Хуисон. Я — викарий англиканской церкви в Пальме. Могу я поговорить с вами?
Черт побери, ну точно Патрик! Никаких сомнений. Уж слишком старательно он изображал степенного святошу-викария. Самое смешное, что я прекрасно знал этого викария — пару месяцев назад мы познакомились, когда он приезжал в "Сан-Винсент". Это был маленький толстячок по имени Рен, говоривший с легким корнуэльским акцентом. Что ж, набожный католик (а, может, и еретик) Патрик, отлично знавший, что я никогда не хожу в церковь, на сей раз жестоко просчитался. Ха!
Я с трудом сдержал смех, мгновенно замыслив адский план мести. Поделом негодяю. Больше он ко мне не пристанет. И фамилию ведь какую изобрел Хуисон!
— Одну минуточку, господин викарий, сейчас я оденусь! — выкрикнул я, знаком подзывая Донну. Когда она на цыпочках подкралась ко мне, я прошептал: