— Почему ты думаешь, что прошли Аджияск? — чуть недоверчиво спросил Михаил.
— Красную мигалку за кормой слева видел?
Михаил промолчал. Не хотел признаться, что он с трудом разбирается в огнях береговых маяков и «мигалок» — стоматических светосигнальных устройств.
Не дождавшись ответа, Нина продолжала:
— Мыс заслонил, потому она и спряталась. Теперь мы должны увидеть огонь Тендры.
Михаил сказал с уважением и легкой завистью:
— Здорово ты район знаешь.
— Костя заставил, он на море строгий.
— А на берегу? — так просто, чтобы продолжить беседу, спросил Михаил.
Лица девушки не видел, но почувствовал, что она улыбнулась. Тон голоса был уверенный, Нина сознавала свою власть.
— Смотря с кем. — Помолчала. — Его племянник в четвертом классе учится. Жаловался мне, что Костя строже всех уроки спрашивает… Большая у них семья, — добавила другим тоном, почти позабыв о Михаиле, разговаривая сама с собой, отдаваясь своим мыслям. — А квартира — две комнаты. Там и мать, и брат с семьей, и Костя.
— Да, плохо, когда тесно, — согласился Михаил.
— Приклонский обещает в новом доме… Все ждем… Тогда…
Она остановилась.
— Что — тогда?
— Так, — неопределенно ответила Нина.
Он обиделся.
— Не хочешь, не говори.
— Нет, почему же… Тогда поженимся… Костя прямо не дождется.
— А ты? — с каким-то тревожно-ожидающим чувством проговорил Михаил.
— И я, — негромко ответила девушка, и Михаил понял, что она ожидает счастливого дня, может, еще более нетерпеливо, чем Костя.
Снова помолчали. Журчание воды за бортом послышалось сильнее.
— Вон, — сказала Нина. — Зеленый огонь. Держи прямо на него, это оконечность острова. Который час?
— Без десяти два.
— Надо запомнить, что огонь Тендры открылся в час пятьдесят минут.
— Зачем?
— Такой порядок. Вдруг Костя спросит, капитану все надо знать.
Ветер «ушел» — немного переменил направление. Заполоскал передний парус.
— Пусти меня на руль, а сам выбери стаксель, слышишь, полощет, — сказала Нина.
— Сейчас.
— Почему ребята такие сильные, — с шутливой завистью, в которой проскальзывали серьезные нотки, пожаловалась Нина. — Вот я — чуть ветер засвежел и не могу с парусом управиться.
— Нашла печаль, — из каюты неожиданно высунулась голова в нахлобученной до бровей «капитанке». — Пустяки.
— У тебя силы много, потому и говоришь — пустяки, — не согласилась Нина. — Вахта прошла без происшествий. Ветер зюйд до двух баллов. Десять минут назад открылся огонь Тендры.
— Ясно, — кивнул Костя. — Отправляйтесь спать. Давай мне руль.
Михаил молча спустился в каюту. Лег на койку левого борта — матросскую. Нина заняла ту, на которой только что спал Костя. Девушка немного повозилась и затихла. Михаил забылся не сразу. Было приятно думать, что Нина здесь, почти рядом, в темной каюте. У самого уха отделенная тонкой и хрупкой доской пела и плескалась вода. О километровой глубине под яхтой, о море, которое может стать свирепым, не думалось. Было уютно, хорошо.