— Смотри, — перебил Костя. В голосе его сквозила зависть. — Наши потопленную баржу разгружают.
Сеньке это было абсолютно безразлично и чувств приятеля он не понимал. Постояв несколько секунд, чуть покачнулся и процедил, предварительно сплюнув:
— Правильно делают! Работать надо, работа человека не портит, работа человека облагораживает.
Издевательский тон задел Костю — будто смеялся Шутько не только над товарищами, но и над ним самим. Грубо сказал:
— Ладно, заткни глотку-то!
Шутько удивился.
— Ты чего? Ведь не про тебя же я. Это их твой матрос ор-га-ни-зовал, — чтобы показать свое пренебрежение, еле-еле выговаривал слова, как бы выплевывая каждый слог, — организовал и возглавил.
Костя сперва промолчал. Но потом, как иногда бывает, недовольство собой начало превращаться в раздражение на другого — ведь далеко не всегда бываем мы справедливы и так заманчиво взвалить на чьи-то плечи ответственность за свою ошибку.
Подумал и о том, что Нина сейчас там, на причале, вместе с Михаилом, Костю ждала и не дождалась, а вечером будет спрашивать, почему не пришел, обидится. От мыслей этих настроение испортилось еще сильнее.
— Выслуживается Семихатка, шибко активным себя показать хочет, — угрюмо сказал Костя, не веря, впрочем, в справедливость своих слов.
— А тебе что? Какое тебе до него дело?! Выслуживается и пусть, надо же кому-то активным быть. Пошли!
— Пошли.
Когда миновали длинное приземистое здание — малярный цех, Костя оглянулся. Над крышей плавно проплывал «парашют» с грузом.
— Майна! — донесся уверенный голос Михаила.
Костя совсем помрачнел и вместе со спутником зашагал в яхт-клуб.
Пришел туда после воскресника и Михаил. Он искал Костю по неприятному, однако неотложному делу.
Завод кончал ремонт пассажирского теплохода «Аджария», поджимали сроки, близился конец квартала. Дела осталось совсем пустяки; в каютах блеск навести и заварить автогеном скобу на топе — верхушке мачты. Как на грех, единственный в бригаде верхолаз Толя Симонюк заболел, заменить его некем. Михаил узнал об этом от Остапа Григорьевича.
— А ты на высоте работал когда-нибудь? — с тайной надеждой спросил докмейстер.
— Не довелось, у нас в Семихатках таких объектов не было.
— Вот беда, — старик сдвинул на ухо неизменный свой берет. — И работы-то немного, да сложная она, умения требует. Опять же опасная — метров десяток от палубы, не каждый выдержит, того и гляди голова закружится.
«Аджария» стояла у соседнего причала, и мачта ее была отсюда видна хорошо — высокая, тонкая. Казалось, до верхушки ее далеко-далеко, там сразу начинается густое небо, по которому плывут облака.