— Костя Иванченко бывало такие задания выполнял, — задумчиво проговорил Остап Григорьевич.
Михаил вяло ответил:
— Поговорю с ним, может, меня и послушает. Надо только получше попросить, он это любит — чтобы просили.
Остап Григорьевич пошевелил усами.
— Попробуй, конечно. Только вряд ли согласится. С Сенькой Шутько теперь дружит, а тот… — покачал головой и скупой жест достаточно ярко охарактеризовал его мнение о Сеньке.
Михаилу тоже не хотелось обращаться к Косте с просьбой. Отношение Костино, разговор свысока все больше раздражали и обижали Михаила. Трудно просить такого человека о чем бы то ни было.
«Но я ведь не по личному делу обращаюсь, по заводскому», — подумал Михаил. Вслух сказал:
— Хорошо, попробую.
И пошел в яхт-клуб.
Сенька, Костя и еще двое, незнакомые Михаилу, кажется, такелажники, играли в домино. Азартно стучали костяшками, приговаривали:
— А вот тебе!
— Я — мимо!
— Получи дубль.
Михаил никогда не любил домино, сейчас эта игра показалась особенно раздражающе шумной и глупой. Преодолевая неприязненное чувство, позвал:
— Костя, на минуту.
— Сейчас, — бросил через плечо Костя.
— Погоди, кончаем, — добавил Шутько, который играл в паре с Костей. — Давай, Костик.
Волей-неволей пришлось смириться. От нечего делать наблюдал за играющими. На смазливом лице Кости то тревога, то удовлетворение, то нетерпение, то разочарование, — он вкладывает в игру не разум, а чувство. Шутько иной. Его бесцветные глаза, заурядная физиономия не выражают ничего, кроме сосредоточенности, расчетливости. Он держит в памяти все ходы, сумел изучить характеры игроков и старается действовать наверняка.
Наконец, Шутько с размаха ударил костяшкой по столу — Михаила передернуло — и заорал: «Встать, козлы!»
Костя подошел к Михаилу. Тот с удивлением почувствовал запах водки, увидел красные Костины глаза. С утра и выпивши? Это с Сенькой он, не иначе.
— Чего тебе? — спросил Костя.
— На «Аджарии» топ мачты автогеном заварить нужно. Срочное дело.
— Ого, высотенка! С семиэтажный дом.
— Ну, вот. А Симонюк болен.
В глазах Кости мелькнуло какое-то странное выражение. «Точно, — подумал Михаил. — Доволен Костик, что за помощью обратились, и согласится».
— Мне-то к чему рассказываешь?
«Хочет, чтобы прямо попросил, ладно, потешу его самолюбие».
А вслух сказал:
— Ты сварщик хороший, выполнял верхолазные работы, спортсмен — крепкие нервы.
— Чего это он улещивает? — Шутько незаметно прислушался к беседе, решил вмешаться.
Михаил нахмурился. Не ожидал, что придется вести такой разговор в присутствии постороннего. Однако ничего не поделаешь, Шутько не уйдет. И продолжал говорить, сделав вид, что не слышал реплики: