– Эээ… Ну, может, они акселераты. Это, знаешь ли, модно в наше время. Во всех отношениях.
– Ага, большой рост, большой кошелек, большой чле… эээ… нос! – Ксения не обратила никакого внимания на смех зрителей и начала говорить дальше.
В «Прометее» они ставили эту программу впервые – но до этого уже сто раз отыграли её в Ростове, Москве и нескольких других городах. Поэтому слова лились легко, и всё, действительно, было похоже на импровизацию.
Суть представления сводилась к тому, что девушки перепутали сценарии и теперь нужно или заплатить большую сумму неустойки или всё же встретить новый год – в июле-месяце.
Новогодние шутки перемешивались с откровенно-пошлыми намеками и взглядами.
– Ксения, а ты знаешь, что в детстве Владимир Ульянов очень любил ходить на детские утренники в костюме снежинки? – спрашивала Лёка, делая вид, что не знает, что сказать.
– Ну и что? – отвечала Ксения, уже устроившаяся внизу у кого-то на столике и попивающая шампанское.
– Да как-то нелепо на фоне танцующих детей смотрелась лысая, бородатая снежинка…
Зрительский смех звучал как песня для Лёки – с каждой минутой она всё добавляла остроты в реплики. Спускалась в зал, беседовала с кем-то из зрителей, ехидничала и – передавала эстафету Ксении.
– Котик, как тебя зовут? – интересовалась та, укладываясь своим роскошным бюстом кому-то на коленки.
– Геннадий, – отвечал полный лысоватый мужчина, не замечая возмущенных взглядов жены.
– Ах, дорогой, ты разбил мне сердце, – обреченно шептала Ксения, поднимаясь на сцену и оставляя мужика в полной растерянности.
– Что такое, Ксюшенька? – Лёка изображала заботу, подходила, гладила по голове.
– Ах, дорогая, этот плут опять разбил мне сердце. Мало того, что нарядился как покемон и выстриг себе волосы на голове, так еще и имя себе придумал – Геннадий. Ууу, крокодилище… Между ног нет ничего, а изображает из себя…
– А что должно быть между ног? – спрашивала Лёка, поглядывая на замершую в ожидании публику.
– Бооольшой и толстенький, твердый… кошелечек с денежками, – закатывала глаза Ксения и улыбалась, слушая громовой смех зрителей.
Всё было как всегда – живо и весело. И дело было даже не в шутках, а в том, КАК они преподносились – игриво, ненавязчиво, с лёгким налетом издевки и ехидства.
Сверкали огни, бесшумно по залу передвигались официанты, и среди них – три новенькие девушки. И наступил момент, когда Лёка приосанилась и объявила:
– Специально для наших дорогих и любимых новый номер! Аплодисменты!
Погас свет. Какое-то время в зале стояла полная темнота. А потом три луча софитов выхватили из мрака фигуры тех самых девушек-официанток. Зазвучала музыка и форменные жилетики начали расстегиваться в такт красивому танцу.