— Не имею чести быть знакомым. Садитесь, если больше негде.
Свободных мест вокруг было достаточно.
— Люблю сидеть у окна и лицом к двери, — пояснил немец. — Кельнер, два мюнхенского… Итак, вы отнеслись всерьез к словам вашего попутчика, раз пришли? — спросил гость без всякого предисловия.
— Нет, я просто люблю пиво и смотреть на самолеты. Здесь их много. А вам что нужно? Кроме мюнхенского?
— Вы хотели контакта с РСХА? Я к вашим услугам. Штурмбанфюрер Латензнер.
— Откуда мне знать? Может, вы сменившийся кельнер. А то и обер-кельнер…
Немец, как и все немцы при чине («штурмбанфюрер», как здорово и страшно звучит), слегка обиделся. Полез в карман и предъявил очень красивое удостоверение. Бордовое, кожаное, с орлом и разными тиснеными буквами.
Антон и смотреть не стал.
— Поздравляю. Очень неплохо. — Сказано было без издевки. У немцев к чинам сугубое отношение. Профессорам, призываемым в военные структуры, обер-лейтенантов давали, что считалось нормальным. Штрик-Штрикфельд, курировавший генерала Власова и все вопросы, связанные с РОА, всю войну проходил капитаном. В России, тоже военно-феодальной стране, такое любой офицер счел бы оскорблением. Да у нас бы капитану никто и не доверил бы серьезных политических заданий. Человека три генерала, не считая полковников, вокруг того же Паулюса кормились, хотя он в лагере сидел, а не «освободительные армии» формировал.
— И что вы мне своей книжечкой хотите сказать? У меня посерьезней есть, пограничнику при выходе на поле предъявлю.
— Господин Грин, — немец начал говорить на два тона ниже. — К чему эти споры о статусе? Мне сообщили, что вы в Лондоне старательно искали подходы к нашей организации. Вам ответили, что их нет. Вдруг они появились. Что дальше? Будем играть в дураков? Пожалуйста. Два с половиной часа в вашем распоряжении. За это время машина довезет нас до Принцальбрехтштрассе, час консультаций с компетентными людьми — и вы легко успеваете на свой самолет. Если беседа окажется слишком продолжительной — улетите следующим. Какие вопросы?
— Вы с детства родились таким неудачным шутником или стали им постепенно, с течением времени? Никогда в жизни человек моего положения не пойдет или не поедет в названное вами место. Вам поручили меня скомпрометировать? Ударьте меня в лицо, закричите, что я вытащил у вас бумажник. И то выйдет убедительнее… Черт знает, чему вас там учат! Разочарован…
— Нет, мистер Грин, вы неправильно меня поняли, — гестаповец (а это был именно оттуда человек), похоже, даже перепугался.
Опять загадка, кто и зачем послал на связь именно его. Кадровый специалист держал бы себя совсем иначе.