— Бакли! — выдохнул Бартоломью. — Его руки!
Майкл вперил в доктора непонимающий взгляд.
— Да что такого особенного в его руках?
Бартоломью глотнул скверного эля и едва удержался от желания выплюнуть его.
— Я лечил Бакли от кожной болезни. У него были незаживающие язвы на руках.
— Тише!
Майкл неодобрительно покачал головой: за трапезой не следовало упоминать о столь гнусных предметах.
— Ему даже приходилось носить перчатки, Майкл! — с пылом продолжал Бартоломью. — Язвы имели отталкивающий вид, и Бакли не хотел, чтобы кто-нибудь их видел. Да неужели ты до сих пор ничего не понял? — возвысил он голос так, что францисканцы с осуждением воззрились на него. Заметив это, Бартоломью перешел на шепот. — Он никогда не снимал перчатки! И замок он тоже открывал в перчатках!
Майкл на несколько мгновений погрузился в задумчивость.
— Значит, — изрек он наконец, — наше предположение относительно того, что замок на сундуке подменен вчера, может оказаться неверным. По словам де Ветерсета, замок обычно открывал Бакли, а его руки были защищены перчатками. Даже если яд и проникал сквозь их материю, для того, чтобы он осуществил свою убийственную работу, требовались недели, а то и месяцы. Не лишено вероятности, что именно Бакли навесил на сундук отравленный замок. Ведь сам он был в безопасности.
— Такую возможность нельзя отвергать, — согласился Бартоломью после недолгого размышления. — И все же я не думаю, что замки на сундуке подменил Бакли. Во-первых, порез на ладони мертвого монаха был очень мал. Скорее всего, взломщик его даже не заметил. Это означает, что яд, которым пропитано лезвие замка, чрезвычайно силен. И для того, чтобы прикасаться к столь смертоносному устройству, пусть даже в перчатках, требуется изрядная смелость. А Бакли, насколько мне известно, наделен довольно робким нравом. Во-вторых, вполне вероятно, что отрава предназначалась самому Бакли. Но это предположение справедливо лишь в том случае, если многие знали, что замок обычно отпирает он, а не канцлер.
Майкл задумчиво потер свой бритый подбородок.
— Ты полагаешь, Бакли сильно мешал кому-то, — заметил он. — Так сильно, что этот неведомый кто-то решил избавиться от него во что бы то ни стало. Ведь проникнуть в башню и подменить замки совсем не просто. Как ты сам только что сказал, возиться с отравленным замком предельно опасно. К тому же столь хитроумное изобретение надо где-то добыть. Я никогда не имел дела с подобными штуковинами, но уверен, стоят они недешево.
— Но если кто-то желал смерти Бакли, это объясняет внезапный его побег. Думаю, он скрылся вовсе не потому, что собственноручно подменил замок на сундуке, тем самым убив монаха. Он знал, что над его жизнью нависла угроза, и решил удрать. Впрочем, надо признать, что спасаться бегством люди обыкновенно предпочитают налегке, — рассудительно добавил Бартоломью. — Столы, стулья и прочая утварь, которую захватил с собой Бакли, — слишком большая обуза в пути…