Затем лекарство, боль и усталость сделали свое дело, и он забылся тяжелым сном.
Позднее он вспоминал о том, что было в больнице, в Гриндельвальде. Шел спор о том, кто он такой. Осборн мог поклясться, что видел, как в палату вошел Реммер, а за ним – Маквей в измятом костюме. Маквей подвинул к его кровати стул, сел и долго смотрел на него.
Потом Осборн снова увидел фон Хольдена на горе. Увидел, как он пошатнулся на краю тропы. Увидел, как он летит вниз. На миг Осборну показалось, что кто-то стоит на выступе за его спиной. Он думал о том, кто бы это мог быть, пока не понял, что это Вера. В руке у нее была огромная сосулька – вся в крови. Потом это видение сменилось другим, более отчетливым: фон Хольден был все еще жив и падал прямо на него, сжимая в руках контейнер. Вернее, он не падал, а парил над ним, как в замедленной съемке, неуклонно погружаясь в тысячефутовую бездну. Наконец фон Хольден исчез, и остались только слова, сказанные им Осборну за миг до снежного обвала.
– За что убили моего отца? – спросил тогда Осборн.
– Fur «Ubermorgen», – ответил фон Хольден. – За «Послезавтра»!
Берлин, 17 октября, понедельник
Вера была одна на заднем сиденье такси. Оно повернуло с аллеи Клэй на Мессель-штрассе и углубилось в Далем – один из самых красивых районов Берлина. Второй день лил холодный дождь, повергая горожан в уныние. Утром портье отеля «Кемпински» вручил ей алую розу и запечатанный конверт. К конверту была приложена наскоро нацарапанная записка, в которой Веру просили отнести это письмо в больницу Осборну. Внизу стояла подпись: «Маквей».
Из-за ремонта основной дороги таксист повел машину в объезд, мимо развалин Шарлоттенбургского дворца. Рабочие под проливным дождем разбирали остатки здания; бульдозеры расчищали внутренние дворики и собирали обгоревшие обломки; грузовики вывозили их. Первые полосы газет всего мира сообщали о трагедии Шарлоттенбурга. В Берлине развевались приспущенные флаги. Государство взяло на себя организацию похорон. Ждали прибытия двух бывших президентов Соединенных Штатов, президента Франции и премьер-министра Великобритании.
– Он уже горел. В тысяча семьсот сорок шестом году, – с гордостью в голосе сказал Вере таксист. – Тогда его восстановили. Восстановим и сейчас!
Такси повернуло на Кайзер-Фридрих-штрассе и снова въехало в Далем. Вера закрыла глаза.
Она спустилась с гор вместе с Осборном и оставалась с ним, пока ей разрешали. Потом ее проводили в Цюрих и сказали, что Осборна доставят в берлинскую больницу. Сейчас она ехала к нему. Все произошло невероятно быстро. Смешались все чувства и воспоминания – прекрасные, ужасные, мучительные. Любовь и смерть шли рука об руку. Вере казалось, что она пережила войну.