Второй после француженки жертвой стала молодая медицинская сестра из госпитальной больницы, третьей — дочь одного знатного купца.
Сразу после убийства мадам Солье Устин Петрович Вахрушев понял, что случившееся — дело серьезное, запутанное. Нет, конечно, он не догадывался о последующих продолжениях, но уже тогда, с самого начала, назначил на расследование самого опытного своего сыщика Одинокова Кирилла Степановича. Одиноков быстро и умело нащупал несколько обещающих моментов в трагически оборванной жизни веселой владелицы салона. Жаклина Солье слыла женщиной независимой, замужем не была, периодически приближала к себе то одного, то другого из своих поклонников.
Последний из них — холостой поручик лейб-гвардейского полка, расквартированного в городе, сильно переживал смерть своей сожительницы и, разговаривая со следователем, в один момент даже разрыдался. Одиноков быстро понял, что офицер только с виду бравый красавец. А по сути — человек слабохарактерный, подверженный апатии, неуверенный в себе. Все это не снимало с него подозрений: подобные люди от чувства неудовлетворенности, от обиды — настоящей или даже мнимой — могут сорваться с цепи, стать жестокими и непредсказуемыми. Но следователь почти сразу установил, что поручик за день до происшествия был отправлен в другой город, в штаб дивизии, и пробыл там три дня. Да ездил не один, а еще с двумя офицерами, которые безоговорочно подтвердили его непричастность к убийству.
Вскоре выяснился еще один факт: купец Забродин, один из прежних любовников француженки, отвергнутый ради кого-то иного, сильно обижался и громогласно грозился женщине отомстить. И хотя Одиноков хорошо знал, что громкие угрозы обычно остаются неисполненными, взялся за купца как следует.
Забродин, здоровенный, пятый год вдовеющий мужик, очень удивился вниманию следователя к своей особе.
— Так ведь почти уже год, как мы с Жаклинкой разбежались! — гремел его искренно-недоуменный бас. — Ну, было, серчал я на нее вначале. Так это же любому мужику обидно, коли баба сама нос воротит. А на грозные слова я всегда скорый — это любой знает, в сердцах чего не наговоришь! Но чтоб рукам волю — никогда!
Вскоре следователь убедился, что лютый нрав Забродина и вправду только видимость. И приказчики, и слуги, и юная дочь купца, и все его приятели подтвердили: лют этот человек только с виду, пальцем же никогда никого не тронул. Но более всего убедило Одинокова то, что у купца была уже другая женщина, и не просто сожительница — невеста. Предполагалась скорая свадьба, и женщина эта уже даже жила в доме Забродина. Она и подтвердила, что в вечер убийства он пребывал дома, с ней.