Размашистым шагом Антон меньше, чем за полчаса дошел от Ерошкиной плотины до светящейся окнами домов Березовки. Ночную тишину нарушало лишь отдаленное потрескивание электросварочного аппарата у механической мастерской. Через неширокий проулок Бирюков вошел в село напротив дома Инюшкиных и разминулся со встретившимся сутулым стариком, чем-то похожим на Половникова. Остановившись, Антон несколько секунд поглядел вслед удалявшейся фигуре и негромко окликнул:
— Федор Степанович…
Старик не обернулся и вроде бы зашагал быстрее, словно хотел поскорее скрыться в темноте. Догонять его, по крайней мере, было смешно. Решив, что обознался, Бирюков посмотрел на освещенную яркой лампочкой застекленную веранду Инюшкиных. Там, будто на экране, сидел усатый Арсентий Ефимович и решал какую-то «проблему» с разгоряченным Торчковым. Антону вдруг захотелось просто так, без всякой цели, посидеть со стариками, которые наверняка отмочат что-нибудь смешное. Миновав калитку, он взошел на высокое резное крыльцо. Предварительно постучав, открыл дверь веранды и спросил:
— Можно войти?
— Милости просим! — шевельнув гусарскими усами, разулыбался Арсентий Ефимович. — Гости на гости — хозяину радости.
— Что-то сурьезное, Игнатьич? — сразу насторожился Торчков.
— Нет, ничего, — ответил Антон. — Просто заглянул на огонек.
— Вот молодец! С тобой-то мы быстро разберем наш вопрос. Представляешь, Федя Половников только что тут присутствовал. Битый час промолчал, как сыч, и воспарился не солоно хлебавши. Щас об заклад бьемся с Арсюхой: зачем Федя из Серебровки до Березовки сапоги топтал?..
— И ни к какому выводу не пришли? — усевшись на предложенную Арсентием Ефимовичем табуретку, спросил Антон.
— Выводов получилось два. Я убеждаю Арсюху, что богомольный Федя молчаливым гипнозом обращал нас в православную веру. Арсюха же доказывает, будто Половников в моем присутствии испужался заводить разговор об очень сурьезном для него деле. На чьей стороне твое мнение в нашем споре?
Бирюков улыбнулся:
— На вашем месте, я спросил бы самого Федора Степановича.
— Этот конкретный вопрос Арсюха ему и задавал. Федя в ответ — ни бэ, ни мэ. Надвинул на рыжий кум-пол картуз и — поминай как звали. Чудак ненормальный, а?.. Чего, спрашивается, по темноте семь верст киселя хлебал?..
— Правда, Антон Игнатьич, — сумрачно поддержал Торчкова Инюшкин. — Чую, тяжко у Феди на душе. Ты поговорил бы с ним…
— Встретил я его, когда к вам шел. Окликал, Федор Степанович не отозвался, — сказал Бирюков.
— Разве подозрительный богомолец отзовется начальнику уголовного розыска! — воспрял Торчков.