Порок сердца (Соя, Минина) - страница 157
С Аней все в порядке — она дочь Жени, зато Виктория воспитывает дочь Лены и Павлова. Да, святой отец, не мою, не Женину, как она думает, и не вашу. Я надеюсь, что эта информация останется частью нашей общей тайны, ведь Вика правды не перенесет. Я со своей стороны клянусь никому и никогда не открывать опасений, изложенных в данном письме.
Спасибо технике и химии: результаты генетических анализов и анализ записанных монологов Лены у зеркала позволяют мне предположить следующее видение трагедии, произошедшей восемь лет назад в Коламске. Я думаю, что все было именно так.
Как паук выпускает клейкую нить из задницы, плетя паутину, так Лена наплела своих интриг исключительно из своего причинного места, опутав нас всех своей беременностью. Павлова, Женю, меня и, боюсь, вас. Интриганка позаботилась обо всем заранее, больше всего боясь расстаться с жизнью из-за родов. Она соблазнила меня под предлогом необходимости забеременеть именно от моей персоны и полностью запутала, давя на жалость. Даже предлагала мне деньги за молчание. Но я, естественно, отказался. Теперь я понимаю, что она просто страховалась таким экзотическим способом. Ей казалось, что я лучше буду следить за ее сердцем, если под ним будет якобы мой ребенок. Кошмар!
Отец, я представляю, как она мучила вас. Вы разрывались между страстью и долгом. Честолюбивый мальчишка, в двадцать два года получивший приход, истово верящий и старающийся нести слово Божие пастве, оказался не готов к раздирающей его сердце любви к бывшей однокласснице, которая предпочла ему местного бандита. А были бы так убедительны ваши гневные проповеди, обличающие пороки, если б в них не было столько личного? Столько ревности и страсти потаенного огня. Я всегда слушал вас, затаив дыхание, и верил беспрекословно. И не только я. Бедняга Папаген поведал своему духовнику историю наследства, тем самым определив цепь трагических событий, прежде всего в жизни любимой дочери Кати. Не знаю, явилась ли беременность Лены следствием вашего рассказа ей про дона Адриано, зато уверен, что именно вы убедили умирающего Папагена признать дочерью «несчастную страдалицу» Лену и просить ее разделить богатство в случае, если ей повезет первой, с милой сестричкой. Кстати Катя, собираясь рожать, всерьез была готова отдать половину «счастья» доброй Лене. Она ее очень жалела. А история с наследством потрясла ее гораздо меньше, чем трагедия с отцами и предательство Жени.
Как я понимаю, про то, что Катя в монастыре, Лена узнала непосредственно от вас. Это ужасно, отец! Узнав, где теперь Катя, подлая ведьма стала рассматривать ее уже не как соперницу, а только лишь как донора сердца. Она пугала меня тюрьмой, Павловым, смертью, требуя несчастного случая на монастырской стройке. Я должен был убить ее сестру и пересадить ей сердце «этой тупой никчемной наркоманки», «ну, пусть ей кирпич на голову на стройке упадет», — говорила она. Молча перенося эту муку, я скрывал эту грязь ото всех, в том числе, и от вас, отец. Несмотря на слабость своего характера, я держался до конца, даже когда Лена выдвинула мне ультиматум с конкретным сроком. Срок этот истекал как раз в тот страшный февральский день. Да, я слабый человек. И это я написал тогда гадкое письмо Павлову. Я надеялся, что как бы ни была плоха Лена, на крайние меры она не пойдет, но страх за Катю толкнул меня на эпистолярный «подвиг». Так вот в тот самый день Лена наконец поняла, что в этот раз у нее не получится запугать меня, и решилась на самую страшную подлость в своей жизни. Она пошла к вам, отец Пантелеймон, пошла к человеку, который любил ее так, что если бы ей было нужно его сердце, он бы своими руками вырвал его из груди. Я не думаю, что она просила вас убить Катю, она просто пришла прощаться, скорее всего, она сказала, что сегодня умрет, спасти ее может только сердце донора, которого, естественно, нет. А потом рассказала про Катю все те дремучие гадости, которые недавно так замечательно изложила в лжедневнике. Я думаю, что вы, отец, дрогнули, поддались наваждению и после ее ухода просто позвонили Кате, договорились о встрече и помчались на машине за донорским сердцем. Мне страшно даже писать об этих своих подозрениях. Я надеюсь, что, когда наваждение колдуньи спало, вы раскаялись. Но было уже поздно. Если все было именно так, то — Бог вам судья, если все это всего лишь мой бред, то прости меня, Господи. И вы, отец Пантелеймон, простите. Может, я просто сошел с ума от горя, ведь чертовка запросто могла вас оговорить, подозревая, что ее прослушивают? А может, после Лениной клеветы вы просто рванули к Кате, чтобы выяснить истину? Посмотреть ей в глаза, глянуть в дневник? И на скользкой трассе вас просто занесло, и Катя стала случайной, но такой необходимой Лене жертвой?