– Я требую сатисфакции! – крикнул Антон. Их с Александром растащили и удерживали в нескольких метрах друг от друга. – Ты подлец!
И, не сдержавшись, Потоцкий топнул ногой и обругал Корфа по-польски.
– Отпусти меня, – сказал Александр Никите, который держал его. Поколебавшись, Васильчиков разжал пальцы. Улыбаясь, барон стал поправлять наполовину оторванный воротник. – Драться так драться. Как оскорбленная сторона, я имею право выбирать оружие.
– Постойте, – вмешался Лаевский, – но первым оскорбили Антуана вы!
– А он хотел дать мне пощечину, – парировал Александр. – Серж! Что на этот счет сказано в дуэльном кодексе?
– Собственно говоря… – начал его друг.
– А, плевать! – оборвал его Александр. – Будешь моим секундантом.
– Отлично! Тогда я беру в секунданты господина Васильчикова! – крикнул Антон.
– Не дайте ему выставить себя оскорбленной стороной! – заволновался Лаевский. – Вы знаете, как он стреляет из пистолета?
– Я и фехтую неплохо, – заметил Александр с недобрым прищуром.
– Мне все равно, – отрезал Потоцкий. – Пусть секунданты договариваются обо всем.
Он знал, что идет на колоссальный риск, потому что Александр Корф не принадлежал к тем людям, которых можно вызвать на дуэль безнаказанно, но странным образом чувствовал невероятное облегчение. Антон внезапно понял, что всегда хотел этого – убить соперника, чтобы тот не стоял между ним и Бетти. Даже теперь Бетти отказалась дать ему окончательный ответ, выйдет она за него или нет. Мерзавец Корф бросил ее, а она все еще его любит. И Потоцкий решил, что сделает все, чтобы избавиться от него.
– Господа, – тактично вмешался хозяин ресторана, – прошу прощения, вы заняты столь важным делом, но… Кто будет платить за сломанную мебель?
…Вечером, уладив наконец все формальности, Александр сидел в своей квартире на Офицерской улице и мысленно подводил итоги хлопотного, неприятного дня. В глубине души он не жалел ни о чем – вернее, барон Корф вообще был так устроен, что считал любые сожаления излишней тратой времени. Конечно, если бы Амалия не послала ему ту злополучную записку, он бы не пошел куда глаза глядят, не встретил бы крестного и не попросил бы отвезти себя в ресторан Бореля, не столкнулся с Потоцким. Но, если уж дошло до ссоры и вызова на дуэль, надо было довести дело до конца.
В дверь кто-то поскребся, затем она приотворилась, и в образовавшуюся щель просунулась лохматая голова Степки.
– К вам пришли, – доложил денщик.
После разоблачения со Степкой стали происходить удивительные метаморфозы. Если раньше он громко топал по квартире, не стеснялся насвистывать себе под нос и хлопал дверьми, то теперь передвигался, аки бесплотный дух – бесшумно и незаметно. Улыбаться, кланяться и вообще всячески выражать свое почтение он тоже стал раза в два чаще, чем прежде.