Стало очевидно, что и Литве не позволят «так просто» прикарманить всю Ливонию. «Теперешняя Ливония как девица, вокруг которой все танцуют», — сказал кто-то из современников. Все верно, только вот слово «девица» предполагает и честь, и сохранение какого-то личного достоинства, в том числе право соглашаться и отказывать. Правильнее — публичная девка.
Впрочем, с 1561 года Ливонии больше нет. И война, и сама история закончились для этого государства. Иван IV бросает свои войска уже против Великого княжества Литовского.
В 1563 году удается взять Полоцк, но уже 26 января следует поражение на р. Улле, 2 июля 1564 года — поражение под Оршей.
26 апреля 1564-го бежит в Литву воевода из Дерпта князь Андрей Михайлович Курбский. Тот самый, что пленил всю верхушку Ордена и фактически закончил войну.
Андрей Михайлович Курбский (1528–1583) происходил из смоленско-ярославской линии Рюриковичей, он был когда-то «другом» царя и влиятельным членом Избранной рады.
Когда боярин или князь «отъезжал» из Литвы в Московию — это целое государство уходило из состава Литвы в состав Московии. Потому что разрывались отношения вассалитета. Теперь у вассала появлялся другой сюзерен — и вся страна входила в состав другого государства.
Если бежит подданный — естественно, он уносит с собой только то, что может унести на себе. Князь Курбской не только не принес ничего с собой, но Польский король и Великий князь Литвы дал ему новые владения в компенсацию оставленного в Московии: Кревскую старостию, десять сел с 4000 десятин земли, город Ковель с замком и 28 сел на Волыни.
Ничем особенным князь Андрей себя не прославил, воевал на стороне Литвы и Речи Посполитой, в том числе и с Московией, но подвигов, подобных моментальному окончанию войны, больше никогда не повторял.
Бегство Курбского — только первое из событий такого рода. До сих пор ручеек людей тек как раз в другую сторону — православные бежали в Московию. Теперь уже вместе с Курбским бегут, по одним данным, несколько сотен, по другим — несколько тысяч бояр и дворян со своими ратными людьми.
Этот поток только нарастает! В основном бежали люди как раз того слоя, на который опирался Иван IV (и его отец и дед), — служилая мелкота. Знатный человек был исключением в потоке беженцев — знать надеялась «пересидеть», выжить, договориться, использовать свою родовитость. У дворянства таких шансов не было. Бежали горожане, зажиточное крестьянство. Бежали целыми семьями, целыми ватагами. Земля лежала разоренная, на сотни верст пустая. Между освоенными землями оставались огромные участки непроходимых лесов. Если попытки остановить беглецов и делались, особого смысла они изначально не имели.