— А тебе-то что? — фыркнула Кори. — Ты что — отец мне, что ли?
— Да, я тебе отец. Или вроде того. За тебя, во всяком случае, отвечаю, раз ты мне деньги платишь.
— Ну, я тебе не по отцовскому тарифу плачу, так что уймись.
Джо скептически оглядел ее легкомысленный наряд:
— Ты бы оделась, что ли. А то сиськи все наружу.
— Ой, да не смеши меня, пожалуйста! Не нравится — не смотри. Какое тебе дело до моих сисек?
— Но ведь их я тоже охраняю, верно?
— Ну, на них и без тебя куча телохранителей найдется, только свистни. И не фига меня клеить, а то вот попрошу сейчас, чтобы музыку погромче сделали.
— Ах, только не это — я же тут сбрендю! И не думал я тебя клеить — не выдавай желаемое за действительное.
— Вот же нахал, а? — захихикала Кори. — Ладно, ты тут не закисай, работничек.
— Попробую.
Кори легко вскочила я двинулась между столиками. Джо задумчиво проводил глазами ее гладенький задок.
— А музыка действительно жуткая, — буркнул он себе под нос.
Кори тем временем уже подходила к столику, за которым расположились Джимми и Харри.
— Привет, красавчик!
Она звонко чмокнула Джимми в щеку. Тот посмотрел на нее с подозрением:
— А это что за покойник там сидит?
— Разве он похож на покойника?
— Скоро будет. Так кто это такой?
— Никто. Ой, черт, сейчас же мой выход. Извини…
Пиратка и наложница покидали клетки. Из динамиков послышался ликующий голос стрип-жокея:
— А теперь поприветствуем женщину, у которой всегда есть настроение — угадайте, для чего! Талантливая и очаровательная мисс Кори!
Яростно замигали неоновые огни по стенам, посетители разразились аплодисментами. Кори в своем причудливом ковбойском костюме вышла на всеобщее обозрение.
Джимми уже не раз видел этот ее номер и смотрел сейчас в полглаза. Но не смотреть вовсе — не мог. Не вполне отдавая себе в этом отчета, он во время выступлений Кори ревновал ее — ревновал ко всем мужикам, собравшимся в «Сладкой жизни», ревновал ко всему миру. Кори танцевала так, словно бы отдавалась кому-то. Эти заламывания рук, этот изгиб стана — именно так вела она себя в постели, и Джимми это хорошо знал. И вот сейчас настырная музыка будто бы насилует ее, а Кори постепенно уступает ее натиску, и вот уже ее испуг постепенно переходит в наслаждение, она уже распалена до крайности, все похотливее движения ее бедер, все зазывнее подпрыгивают шоколадные груди, и алый язычок сладострастно облизывает полные губы… Она сейчас — женщина для всех, каждый волен принять ее телодвижения и мимику на свой счет, вообразить себя ее самцом, ее покорителем. И нет, наверное, мужчины в этом зале, который не желал бы ее, не мечтал бы проникнуть в ее нежное лоно…