Оказалось, зависеть от кого-то — не так уж плохо. Теперь Паулина ни за что не отвечала. Не нужно было думать о чем-то, кроме как жалеть себя. Повседневностью пусть занимается Николай — ей некогда думать о глупостях. У нее жизнь разрушена — она должна думать об этом.
Ради него она бросила сцену. Ради этого мужлана, солдафона! Она была Паулиной Видовской, а кем стала? Офицерской женой, в которой никто не узнает бывшую знаменитость.
Месть доставляла ей невероятное удовольствие. Возможно, именно из-за нее она до сих пор оставалась с этим мужланом.
Самая главная месть, на которую только способна женщина — секс. Для Николая он очень важен — Паулина поняла это сразу, когда он только появился на ее горизонте. Столько чувств он вкладывал в бранные по сути слова, что можно было не сомневаться: именно от ее постельных умений и потерял голову. Значит, лучшей местью ему будет холодность. Отказывать ему в близости она не станет — это было бы слишком просто. Вот отвечать холодностью на его пылкость — самая изощренная месть.
Сама она к сексу была равнодушна. В былые времена относилась к нему вполне лояльно — но тогда в моде была свободная любовь, так что Паулина, вся из себя такая модная, вроде как вынуждена была получать от секса удовольствие.
Хотя… Она не всегда лишь демонстрировала это удовольствие. Иной раз и в самом деле получала. Но получала весьма своеобразно: не в момент близости, а просыпаясь поутру с незнакомым человеком. Это, мягко говоря, бодрило — никогда не знаешь, какой сюрприз тебя ждет, когда откроешь глаза. Когда-то сюрпризом оказался Николай. На ее несчастье.
Нет, мужа она определенно не любила. Хам, мурло, солдафон, а иногда и просто скотина.
Впрочем, днем она редко размышляла о незадачливой своей судьбе. Днем все было нормально: утром ненавистный муж уходил на службу и крайне редко появлялся раньше десяти вечера, что вполне устраивало Паулину. Пока сын был в школе, занималась хозяйством, получая от этого некоторое удовлетворение: это ее дом, она тут хозяйка!
Потом приходил Вадик, и жизнь вообще казалась подарком судьбы. Неужели когда-то она не желала его рождения? Быть не может! Это ей привиделось, не иначе. Вадичка — ее жизнь, ее смысл, ее бог. Ее Вадичка.
Мальчик рос послушным и ласковым. Николай зашугал сына так, что не было нужды заставлять того делать уроки. Вадик быстро смекнул, что проще выучить урок, чем терпеть тяжелую отцовскую руку.
Да и память у мальца была замечательная. Школьные предметы давались с легкостью. Он не столько учил уроки, сколько занимался самоусовершенствованием — даже не зная еще смысла этого слова.