— Привыкай, сынок, о красоте заботиться. Красота — она быстро проходит…
Не замечала Паулина, что сыну уже почти двенадцать, что не у нее одной дух захватывает от такого 'массажа'. Упорно не замечала, что не только у нее самой соски вспухают — организм сына тоже реагирует на их 'игр в красоту'.
Не замечала. Не до этого было.
До мелочей ли, когда дух захватывает от удовольствия?
Странное дело — невзирая на еженощные старания, Николаю не удавалось добиться того, чего с такой легкостью добивался его сын. Детская ладошка оказывала на Паулину куда более мощное воздействие.
Вытягиваясь от удовольствия в струну, застывая в неудобной позе, она понимала, что вообще-то это непотребство. Опасаясь, что и сын это поймет, прикрывалась отговоркой: мол, слишком уж быстро красота проходит, нужно тщательно о ней заботиться, чтобы раньше времени в старуху не превратиться. А потом старалась перевести все в шутку, насмешить Вадика, чтобы он не концентрировался на ее маленькой шалости.
Он еще маленький, он все забудет. Пока маленький — можно. Он ведь даже не понимает, что происходит. Что делать, если у отца — руки-крюки? Не может же она совсем забыть о себе!
Это же ее сын. Она тоже делает ему приятное. Паулина же видит, как ему приятно, когда она моет его под душем. И пусть Вадик уже достаточно самостоятельный и умеет мыться сам. Что зазорного, если мама ему поможет? Тем более что это приятно им обоим. А потом Вадик поможет ей. И это тоже будет приятно обоим. Приятное не может быть зазорным. По крайней мере, пока сын маленький.
После душа они занимались маникюром. Паулина весело смеялась, наблюдая за неловкими манипуляциями Вадика со специальными щипчиками. Сначала делала ему маникюр сама, потом некоторое время материнское сердце обливалось кровью, когда сын нечаянно обрезался до крови. Но все более ловкими становились движения Вадика, все лучшего результата он достигал. И руки его были столь же ухоженными, как и лицо. Ногти аккуратно подстрижены, наполированы так, что и без лака отсвечивали благородством.
А когда освоил сынок эту науку, Паулина стала учить его азам педикюра. Чтобы не делал себе больно, позволила учиться на своих ногах. Как водится, не обошлось без порезов и мелкого кровопролития, однако руки у Вадика были ловкие и нежные, и скоро Паулина уже не морщилась от боли, а тихонько балдела от наслаждения, когда ласковые детские руки массировали ее ступни, втирали крем в пятки, нежно мяли пальчики и подушечки: то поглаживая, то щекоча.
Вадику эти занятия тоже доставляли удовольствие — Паулина не сомневалась в этом. Он никогда не спешил поскорее покончить с педикюром. Каждый ее пальчик обрабатывал долго, сосредоточенно. Изредка, слегка поранив щипчиками нежную кожицу кутикулы, он зализывал ранку языком — мама еще в раннем детстве открыла ему секрет: слюна — лучшее заживляющее средство.