Такси подъехало к покосившемуся забору. На дрожащих ногах Володя выбрался из машины, прихватив с собою не слишком объемную сумку: вещички пришлось брать Витькины, дабы лже-супруга с ходу не раскрыла обман. Вернее, супруга была самая настоящая, без всяких левых приставок. Это он, Владимир, должен был на "отлично" выполнить роль лже-мужа. Кто знает, может, после этого приключения он напишет гениальную комедию в стиле шекспировской "Двенадцатой ночи"?
Они едва успели раздеться — Аришка, сунув ножки в высокие вязанные тапочки, подбитые искусственной кожей, тут же подбежала к столу и, макнув кисточку во вчерашнюю воду серо-буро-малинового цвета, начала раскрашивать давешнюю картинку. Ира отметила про себя, что надо бы поменять воду, и тут же забыла, переключившись на другие мысли: в первую очередь растопить печку, а то как бы дите не засопливело, потом быстренько начистить картошки на ужин. Денег на сосиски не хватило, опять придется давиться капустой…
Ее мысли прервал негромкий визг тормозов около самого дома. Хлопнула дверца машины. Сердечко забилось: Витя? Вернулся!
От радости чуть было не выскочила босая на крыльцо, да вовремя себя одернула: если и вернулся, то за остальными вещами — зима на носу, а он теплого с собой не взял, один только турецкий свитер с ромбами…
Не удержавшись, выглянула в окно. Вместо "Волги", на которой он возил шефа, стояло желтое такси-иномарка. В душе росло недовольство: бросил их, ребенок ненавистной капустой давится, а он на такси разъезжает, барин!
Виктор долго не решался войти в дом, все топтался у калитки. Ей даже стало его жалко. Собралась было выйти, пригласить, да Аришка опередила: забарабанила кулачками в стекло, заверещала:
— Папа! Папочка приехал!
Только после этого Виктор, наконец, вошел в дом. Встал на пороге, и головой по сторонам: туда-сюда, туда-сюда. Прямо артист! Всего-то неделю дома не был, а ведет себя, вроде полжизни в бегах провел.
Слезы подступали к глазам, и она старательно отворачивалась, словно бы не замечая мужа. Была б уверена, что он домой вернулся, а не за вещами, так на шее бы у него повисла. Но в том-то и дело, что интересовать его здесь могли только вещи. Ну почему он не приехал за ними днем, когда дома никого не было? Зачем ребенка нервировать?
Аришка с разбегу забралась к отцу на руки, прижалась пухлой щечкой к его, гладковыбритой. Не иначе, к любовнице спешит, отметила Ира. Домой-то он вечно заросший да промасленный возвращался. Или и того хуже — с отпечатком чужих губ на рубашке…
— Почему тебя так долго не было? — млея от счастья, ворковала Аришка.