Отец не отвечал, только не слишком уверенно поглаживал дочь по спине. Чужой, равнодушный… Уж хотя бы к ребенку мог бы относиться по-человечески!
Ира совсем разозлилась. Хватит этих мучений, хватит! Если нельзя по-человечески, то лучше никак. Пусть уходит, пусть. Это больно, да, но не так, как смотреть на эту картину: ласкает собственную дочь, как какую-то приблуду! И сам стал какой-то… не понять какой. Чужой, одним словом. Глаза холодные, губы поджал… Будто не в дом родной пришел, а во вражеский стан засланным казачком явился. Зачем он такой? Только нервы мотать, душу по ниточке вытягивать?
— Ты за вещами? — спросила как можно более холодно. — Тебе помочь, или сам справишься?
Чего угодно ждала в ответ. Гнева, крика, ругани, проклятий. А больше всего надеялась услышать тихое "Прости". Но ледяные, беспринципные слова, произнесенные практически без интонации, хлестанули по сердцу острым лезвием:
— Это мой дом, и мне тут жить.
Хотелось крикнуть в ответ: "А нам с ребенком что, повеситься, чтоб тебе тут слаще жилось?!" Хотелось наговорить много гадостей, хотелось расплакаться навзрыд, умолять неверного вспомнить, как они ладно жили раньше. Ведь было же это, не привиделось. Были и пряники, и ватрушки. Было мороженое и апельсины с мандаринами, так почему же теперь?..
Вместо этого обдала мужа таким же ледяным взглядом, и вновь вернулась к домашним хлопотам. А Аришка, неразумное дитя, по-прежнему прижималась к отцу, как к родному…
Последние сомнения испарились, как жидкий азот на солнцепеке. Внешне хрупкая, с темным коротким хвостиком, перехваченным неказистой заколкой, с остреньким подбородком, придававшим лицу детской наивности, на деле невестка оказалась более чем прагматичной. Неделю не видела мужа, а первым делом не намекнула даже, куда как прямо заявила: "Забирай свои манатки и фить отсюда!"
Не зря ехал — вот и первое ценнейшее наблюдение: как порой внешность не соответствует характеру. Витька оказался совершенно прав: не жена, а истинная мегера. В таком случае, она вполне заслуживала своей участи. Как раз такая героиня и была необходима Володе, так что благодаря брату он попал туда, куда нужно.
Однако если коварная жена, изгоняющая законного супруга из родного дома, заслуживала наказания, то что делать с ребенком? Какое отношение ко всем этим взрослым сварам имела маленькая девочка с темными глазками-вишнями? Племянница трепетно прижалась к гостю, а у того отчего-то в горле ком образовался, даже слезы подступили.
Аришку было однозначно жалко. И пусть в результате жестокого розыгрыша Ирина останется хозяйствовать в чужом доме — ребенку-то это детского счастья не прибавит. Без отца, да еще с такой матерью…